Тема этого интервью — Евро-1972. Владимиру Онищенко тогда было 22, будущий обладатель Кубка кубков и Суперкубка в составе "Динамо" тогда выступал еще в луганской "Заре", которая в том году выиграла чемпионат СССР.

— В 1960-м СССР стал чемпионом Европы. Подобного результата от нас ждали и в 1972-м, в Бельгии, — говорит Владимир Иванович. — В ровном полуфинале с венграми мы победили 1:0. А в финале нас ждала ФРГ. Я для себя анализировал то поражение 0:3. Мы не сыграли в силу своих возможностей. Почему? Многие попали на тот турнир с корабля на бал — без необходимого международного опыта. В том числе и я. Хотя в нашей команде были прекрасные футболисты, затем подтвердившие, что они отличные мастера. Но главное — в той игре не выполнили установку тренера. У нас было много анархии. Особенно в обороне. Например, была поставлена задача перед Хурцилавой — сыграть персонально, конкретно против Мюллера. Но по ходу матча немец несколько раз оказывался в такой позиции, где его никто не контролировал. В результате забил нам два мяча. К тому же проиграли им середину поля. Мы, форварды, были отрезаны от полузащиты. (В этот момент на рабочий телефон Онищенко звонит Чохонелидзе. "Я уже вчера передал эти кассеты Семину, — говорит в трубку Владимир Иванович. И после паузы: "А что касается этого футболиста... Было бы грех дать негативную оценку, потому что человек играет, забивает. Что еще надо для форварда? — Авт.) Извините, но это работа, — возвращается к разговору Онищенко.

— У вас возможностей забить немцам в финале-72 было мало?
— Я, кажется, и не имел такой возможности. Наш результат — второе место, который бы сейчас, может, приравняли к какому-то героическому поступку, тогда был расценен как трагедия. Сравнивали с Великой Отечественной войной. Мол, тогда победили немецкую армию, а мы не смогли одолеть футбольную команду этой страны. Но, если объективно, второе место тогда, наверное, было пределом наших возможностей.

— Согласны, что ту сборную ФРГ, как писала итальянская пресса, можно было остановить только с помощью пулемета?
— Я скажу так: ФРГ в том матче была фаворитом. Кроме того, на ее стороне был брюссельский стадион. Когда мы вышли, увидели почти всю чашу в немецких флагах и не заметили ни единого советского. Это поле даже нельзя было назвать нейтральным — как будто играли в ФРГ. Без пулемета остановить их было можно. Но сложно. Ну, если эта машина обыгрывает на "Уэмбли" англичан 3:1... Беккенбауэр, Шварценбек, Хенесс, Мюллер. Это была выдающаяся команда. Не зря она в 1974-м выиграла чемпионат мира.

— Какой была реакция наших болельщиков после того поражения? Может, свистели под вашими окнами?
— Пресса прошлась по сборной небольшим катком. А мы пытались особо нигде не появляться, можно сказать, стыдно было в глаза людям смотреть. Но… В моем первом матче после того Евро луганская публика встретила меня аплодисментами.

— А премии были?
— Не на сигареты, а на мороженое — по сравнению с нынешними премиальными. Долларов по 350. Но, как ни банально это прозвучит, мыслей, во что выльется выступление на Евро, у нас и не было. Да и получить больше, чем хочешь, ты все равно не мог. А вот ощущение, когда игрался гимн СССР, другое дело. Аж дрожь пробирала!

— Какова судьба той серебряной медали?
— Лежит на полочке. Но не пылится. Раньше меня часто просили показывать свои медали — я брал и олимпийские (две "бронзы"), и за чемпионат Европы. После того как награды проходили по залу, уже и коробочка не открывалась как следует (смеется. — Авт.).

— Какие были прозвища у игроков той команды? Рудакова и вправду Шнуром называли?
— Я — нет. А прозвища были в основном сокращенными от фамилий.

— Ну, с Коньковым понятно…
— Меня называли Онисей. А вот Витю Колотова — Колей. Когда он перешел в "Динамо", один корреспондент по ошибке написал, что приехал не Виктор Колотов, а Николай. Вот за ним и закрепилось — Коля.

— Рудаков, наверное, в раздевалке называл полевых игроков, давших забить немцам три мяча, не так ласково…
— В раздевалке царило ощущение беспомощности. У меня такое было дважды — в финале Евро-1972 и в 1973-м в прощальном матче Гарринчи на "Маракане". Помню, Пеле принимает мяч, обыгрывает на своем пути троих защитников, причем как обыгрывает — разбрасывает их финтами в стороны, и они уже лежа провожают его взглядом. А потом еще один момент — когда он сделал передачу слету метров на 40—50 на левого нападающего и мяч, как ракета, пролетел над землей и опустился прямо в ноги этому футболисту. Тогда я задал себе вопрос: "Люди играют в футбол, а во что играем мы? Чем мы занимаемся?". Пеле был моим кумиром. Вот сейчас я бы и хотел его с кем-то сравнить. И не могу. Он остается Королем.

— А Месси?
— Великий футболист. Но Пеле — это вершина. А Месси я сравнил бы с Кройффом. Хотя их антропометрия совершенно разная, но это умение переключать скорости и менять направление движения… Подстроиться под этих игроков очень сложно. Вот вспомните момент, когда Фогтс сфолил на Кройффе в финале ЧМ-1974. Кройфф движется в штрафную с переключением скоростей. Только он стартует — стартует и Фогтс, повторяя его движения. Кройфф останавливается — и Фогтс останавливается. А как только Фогтс остановился, Кройфф делает новый старт. И заведя так соперника в штрафную, Кройфф заставил Фогтса на себе сфолить. Смотрите, что делает Месси — почти то же самое.

— После финала Евро-72 обменивались футболками с соперниками?
— Понимаете, если бы я отдал футболку немцу, это было все равно, что если бы я потерял партбилет (смеется. — Авт.).

— А если бы можно было обменяться, с кем бы махнулись?
— Ни с кем бы. Жизнь показала — мы можем этих людей обыгрывать. Правда, сделали это уже на клубном уровне. Немцы очень боялись "Динамо".

— Может, в 1975-м в матчах за Суперкубок Европы с "Баварией" это уже были не те немцы?
— Нет, это были те же самые немцы — чемпионы мира и Европы. Просто у нас подбор игроков был хороший. И мы тогда были на подъеме.  

segodnya.ua