29 февраля Йожеф Йожефович Сабо отпраздновал свое 75-летие. Точнее, точной даты юбилея не было. 29 дней в феврале, начиная с 1940 года, когда в тогда еще венгерском Ужгороде родился звездный в будущем футболист и тренер, было всего 19 раз. Приехав на запланированное в одном из кафе на Печерске интервью, господин Сабо, припарковав машину, быстрым шагом подошел к двери заведения, бодро поздоровался с официантами.«Сколько нам времени понадобится?».

- Йожеф Йожефович, 75 - возраст почтенный. Но столько вам никто не даст.

- Чувствую себя, вероятно, лет на 40. Остаюсь легким на подъем. Веду активный образ жизни. 75 в моем понимании - это много. Потому что люди, к сожалению, не живут 150 лет. Слава Богу, не болею. Все потому, что слежу за собой. С тех пор как играл в футбол, никогда не пил и не курил. Хотя у нас в «Динамо» были такие ребята, остановиться не могли, поддавали, что будь здоров. Честно говоря, я с такими всегда боролся. И как игрок, и как тренер. Так испортил себе отношения с Виктором Масловым. Виктор Александрович пил очень много, но это еще полбеды. Хуже всего, что он выпивал с игроками. Например, с Серебряниковым. Витя так и спился, пусть земля ему будет пухом. После завершения карьеры он не смог найти себя в жизни, нигде не работал.

Понемногу дает знать о себе сердце. Это не удивительно, потому что те нагрузки, которые получал за годы игровой и тренерской карьеры, бесследно не проходят. Бегать сейчас уже не могу, потому что была аритмия. Но много хожу. Каждые полгода обследуюсь у врачей. Советуют пить по 50 граммов коньячку. Кстати, мои врачи говорят, что выпей Лобановский перед тем, как с ним случилась эта беда в Запорожье, немного коньяка, то, может, остался бы жив. Кроме того, могу выпить бокал-другой сухого вина. Это уже корни, у нас на Закарпатье вино заменяет воду. Хорошее вино, конечно. Такое было только у нас, только сейчас начали привозить качественные чилийские и испанские вина.

- Что влияет на здоровье хуже - физические нагрузки профессионального футбола или тренерская деятельность?

- Даже однозначно не скажешь. Тренерская работа - страшное. Я потому и закончил тренировать, чтобы здоровье сохранить. Хотя предложения было. Не говорю, что с «Динамо» или «Шахтера». Возглавить предлагали клубы-середняки высшей лиги. И поначалу даже планировал продолжить тренерскую деятельность, три месяца посещал лекции, чтобы получить диплом Pro. Еще удивлялся, мол, за плечами институт физкультуры, высшая школа тренеров в Москве, факультет журналистики, имел две категории Pro, а учиться должен наравне с начинающими. Сколько же можно, думаю? Но в конце концов от дальнейшей тренерской работы отказался. Потому что не хотел умереть на скамье. Вы же знаете, какой я вспыльчивый. И очень не люблю лжи. Иногда и стоило бы не обращать на отдельные вещи внимания, а я не могу. Обязательно скажу, что думаю, в глаза. Да, отхожу тоже быстро, могу успокоиться через пять минут. Но те взрывы эмоций бесследно не проходят.

Не мог усидеть во время матча на месте и пяти минут. Недавно смотрел, что творил этот парень из Словении в матче «Ґенґам» - «Динамо». Тоже вспомнилась Словения, наш матч против этой сборной в 1999-м. Смотрел на Реброва и вспоминал себя, как судья тогда тоже поиздевался надо мной и моей командой. Первый тайм выиграли 1:0, имели преимущество. А после перерыва арбитр одного за другим выгоняет Андрея Гусина и Дмитрия Парфенова. Тоже проиграли 2:1, а после матча подали протест на удаление Андрея. С телекартинки было четко видно, что он не коснулся соперника вообще, был в полуметре от словенца. И в УЕФА на этот протест не обратили ни малейшего внимания.

А в 1997-м, когда играли с хорватами, что лучше было? В Загребе проиграли 0: 2, а судья не засчитал чистый гол, забитый Юрием Максимовым после подачи углового. Судья тогда смутился, не знал, что делать. Ассистент тоже флажка не подымал, побежал к центру, сигнализируя о том, что мяч забит правильно. Пришлось арбитру брать ответственность на себя. Раздался свисток, мол, был толчок в спину. А что в матче с нами сделал Педерсен, думаю, даже упоминать не стоит. Кстати, приезжал к нам этот норвежец днях, в статусе официального лица от УЕФА на матче «Динамо» - «Ґенґам».

... Видел, как Ребров волновался во Франции, на его лице было написано то, что делается на душе. Знаю, как тяжело переносить такие моменты.

- Работа на телевидении, конечно, спокойнее?

- Здесь даже речи быть не может. Другое дело, что желание остаться в футболе на какой-то спокойной должности, тоже было. Думаю, мой опыт был бы полезен. Но у нас такое не ценится. Те моменты, когда меня убрали из «Динамо», пережил очень тяжело. В силу своего характера и неумения молчать всегда были проблемы с руководством. С чем-то похожим столкнулся совсем недавно. Это произошло, когда Анатолий Коньков решил уволить с работы Владимира Лазаренко, парня, который в научной лаборатории Федерации работал за троих. Чрезвычайно грамотный специалист, зачем его было выгонять? «Ах, ты такой?» - Возмутился Коньков. После этого он убрал и меня. Но на этот раз уже отреагировал спокойнее, зла ни на кого не держу. Может, то, что произошло, и лучше.

- Такие вещи выбивают из равновесия, пожалуй, больше, чем поражения команды ...

- Несправедливость всегда тяжело переносить. С другой стороны, все то, что происходит сейчас, разве легко воспринимать? Слушаешь наглые заявления Лаврова и Путина, их обвинения в адрес Украины, и потом всю ночь уснуть не можешь. Неужели весь мир слепой? Думаю, Европа и Америка боятся и не хотят встревать в открытое противостояние. Но, думаю, Россия все равно пойдет дальше. Постоянно об этом думаю, волнуюсь. Жена успокаивает, говорит не надо так бурно реагировать. А я не сплю, потому что думаю о том, что может начаться завтра. Будет война. И все должны идти и защищать свою землю. Молодые и старые. И я тоже пойду, потому что еще могу бегать и стрелять.

- Сейчас полученные под вашим руководством победы в 1994-м и 1998-м упоминаются по-особому ...

- В те времена это тоже был большой подъем, мы тоже, обыграв московский «Спартак» и сборную России, нам было что доказывать. Матчи сборных у меня до сих пор перед глазами. Мы должны доказать, что наш футбол тоже чего-то стоит даже несмотря на то, что Россия в начале 90-х забрала лучших наших футболистов. Когда победили дома и сыграли вничью благодаря штрафному Андрея Шевченко в Москве, это был большой праздник.

В 1994-м против «Спартака» мы в первом тайме играли прекрасно, имели достаточно моментов, Дима Михайленко пенальти не забил. И пропустили в дебюте, а перед самым свистком на перерыв Шовковский выбежал из ворот и получили второй. 0:2, перерыв. В раздевалке я говорил спокойно, не кричал. «Мальчики, - говорю, - вы играете очень хорошо, но соберитесь. Надо только забить голик и все будет хорошо. Постарайтесь, все у вас получится». И получилось. Витя Леоненко, пожалуй, лучший свой матч в карьере сыграл. Думаю, единственную свою игру за «Динамо» он сыграл действительно отлично.

- С Леоненко у вас сейчас отношения особые ...

- Нормальные отношения. Но слушаю то, что он сейчас говорит о «Динамо» и откровенно удивляюсь. Он неправ, все видят, что команда играет, что Ребров, молодой парень, смог найти общий язык с футболистами. По-другому стал играть Андрей Ярмоленко, который отходит назад, отбирает мячи, эффективно атакует. По-новому раскрылся Джермейн Ленс. И все динамовцы сейчас выглядят хорошо. Не заметить этого может только слепой. Команда идет на первом месте, имеет пятиочковое преимущество над «Шахтером», показывает качественный футбол. Лишь Леоненко отрицает очевидное. Обосрал он «Динамо» с головы до ног. Разве так можно?

- У вас с Леоненко сегодня один работодатель. Вы с Виктором общаетесь?

- Нет, потому что он задействован в «Большом футболе», а я выступаю в статусе эксперта.

- Нынешних заработков вам хватает?

- Есть ордена «За заслуги» первой, второй и третьей степеней. Для меня это важнее, чем надбавки к пенсии. Потому футбольные заработки на пенсию не влияют из-за того, что официально нам платили копейки, а остальное выплачивали из-под стола. И сегодня во многих командах ситуация не изменились. Признаюсь, что в связи с курсом гривны из-за размера своей пенсии начал волноваться. Ситуация меняется каждый день и никто не может с уверенностью сказать, что будет завтра. А люди протестуют, выходят в Нацбанк с угрозами, что будут стрелять, не задумываясь при этом, что сейчас мы должны быть едиными, так как есть внешний враг. Сейчас точно не то время, чтобы драться между собой.

А относительно заработков, то ни жалуюсь. Хотя, конечно, это не то, что платят за работу в профессиональном футболе. Говорю же, что мог бы еще там пригодиться. Человек, чувствуя проблемы, к кому в первую очередь обращается? К папе, маме, к старшим людям. А в нашем футболе руководствуются другими принципами. Мой опыт никому не нужен. Столько лет в футбол играл, долгое время был тренером, только сборную четыре года возглавлял.

Особенно важен опыт в работе с молодыми футболистами. Иногда бывает, что тренер давит на юношу и не дает ему раскрыться. Большое значение имеет доверие. В свое время я тоже рисковал, выставляя одновременно юных Реброва, Шевченко, Шовковского, Ващука, Дмитрулина. И Головко, которого пригласил из Симферополя, тоже был находкой. А сколько наслушался, пригласив из Винницы Косовского! Когда люди видели этого парня с широким объемом талии, то не могли поверить, что он способен играть в такой команде как «Динамо».

Ярмоленко тоже я нашел. Заметил его во время одного из матчей черниговцев в Киеве и пригласил к нам. Но сейчас об этом почему-то не принято вспоминать. Гармаша из Луганска привез не я, но именно при мне Денис в Симферополе в 17-летнем возрасте сыграл за «Динамо» свой первый матч. Иными словами, всегда имел чутье на перспективных футболистов. Шевченко же в первых своих матчах тоже не демонстрировал ничего особенного. Более того, часто выглядел бледно. Но я Андрея ставил. Видел, что это перспективный парень и давал ему надежду. Когда Шевченко забил в матче Лиги чемпионов «Баварии», то мюнхенцы уже тогда, в 1994-м, хотели его купить.

- В 2007-м, когда вы пришли на пост настаника «Динамо» в третий раз, при вас в тот непродолжительный период успели, кроме Гармаша, сыграть за первую команду Вадим Милько, Владимир Лысенко ...

- Потому что я знаю, что важно не передерживать юношей в резерве, надо держать их в постоянном тонусе, чтобы они не успокоились и не стали гулять. Меня иногда критикуют, мол, ходил у игроков по домам, контролировал их. Но я это делал именно потому, что хотел, чтобы ребята заиграли. Кроме того, надо учитывать, что тогда было такое время .Отдельных ребят стоило оградить от дурного влияния друзей . Бывало, видел в игроке перспективу, а его нет на тренировках день, второй. Тогда звал администратора и говорил: «Поехали к нему домой». Приезжаем, а он лежит «в умат».

Или вспоминаю Алиева с Милевским. Звонит мне тренер молодежной сборной Алексей Михайличенко, просит, чтобы на утро Александр с Артемом прилетели в Брюссель. Мы же находились на сборах в горах, в Испании. Зову ребят к себе, объясняю ситуацию. Говорю, что такси и билеты на самолет уже заказали. В 11 вечера делаю традиционный обход номеров. Алиев с Милевским на месте, как будто ложатся спать. Но просыпаемся утром, собираются тренеры и администраторы, а Артема с Сашей нет. Через некоторое время отправляю администратора к ним в номер. Тот приходит и застает Алиева с Милевским в состоянии алкогольного коматоза. Спят и не реагируют. Они еще пьяные, не успели протрезветь. Поставил их администратор под душ, как- то привел в чувство и как уже мог, доставил ребят к самолету.

- Кажется, Алиев с Милевским опомнились только в тот непродолжительный период, когда впервые «Динамо» возглавил Юрий Семин ...

- Они и тогда пили. И соответствующим образом играли. У Милевского какая-то стабильность еще была, а Алиев то играет, то не играет. Также учтите, что один и второй на два года «сделанные». То есть, когда говорят, что им по 29, то им уже по 31ю Да, возраст значения не имеет, если человек относится к делу профессионально. Например, я очень рад за Шовковского, которому 40, но он приносит команде пользу. Зачем смотреть человеку в паспорт? Если футболист выполняет задачи, которые тренер ставит перед ним в играх и на тренировках, то менять его смысла нет. Даже наоборот лучше, когда молодые имеют рядом пример такого опытного футболиста. То же касается и Вячеслава Шевчука в «Шахтере». Сколько легионеров на его место покупали? Однако Слава выдержал конкуренцию и до сих пор остается игроком основы.

- Вы, наверное, согласитесь, что так, как в начале 90-х, в 2000-е футболисты уже не пили?

- Безусловно. В начале 90-х тогдашний президент «Динамо» Виктор Безверхий пригласил меня именно для того, чтобы я привел коллектив в порядок. Мол, Анатолий Пузач, который тогда возглавлял киевлян, слишком мягкий, при нем футболисты распустились. Так я стал начальником команды, покинув должность директора спорткомплекса «Трестбуддеталь», который находится по дороге с Воздухофлотского проспекта в аэропорт «Жуляны». Туда меня начальник завода Рубинштейн пригласил. Этот человек любил футбол и очень уважал меня.

- Смогли навести порядок в «Динамо»?

- Нет. Футболисты той команды пили очень. Что я не делал, как с ними не говорил - все зря. Я новый человек. Не мог же взять палку и бить нарушителей. Пытался разговаривать, убеждать. Так понимали, а ночью напьются и еще в милицию попадут за вождение в нетрезвом состоянии. Четыре-пять в той команде было таких, что держаться в пьянке не умели. Собственно, они надолго в футболе и не задержались, закончили карьеру рано. Что поделаешь, такие тогда были. Правда, некоторые ребята впоследствии при встрече говорили: «Спасибо, Йожеф Йожефович, что тогда нас вытащили».

- В 1992-м «Динамо» в первом розыгрыше Лиги чемпионов проиграло 0:5 в Лиссабоне «Бенфике». Вы назвали тот матч самым позорным в истории команды ...

- Более того, вскоре мы узнали, что игра была договорной. Португальцы с нашими игроками смогли договориться из-за Сергея Юрана (бывшего нападающего «Динамо» -авт. ). Там действительно комедия была. При счете 4:0 отдельные игроки «Бенфики» показывали динамовцам, мол, не надо. Во время матча еще не понял, что именно они имеют в виду. Когда португальцы забили пятый мяч, то автора гола уже не столько приветствовали, сколько ругали. Мол, достаточно. Воспользовались ребята мягкостью Пузача. Анатолий Кириллович - прекрасный специалист, Лобановский ему доверял. Но без жесткости на такой должности сложно.

Конечно, оргвыводы после Лиссабона были. Правда, не выгнали, кажется, никого. А вот после игры в Барселоне осенью 1993-го несколько иначе получилось. Тогда уже тренером Михаил Фоменко был. Рональд Куман нам тогда четвертый мяч со штрафного забил. Пробил голландец не сильно, но Юрий Грицина, стоя в стенке, отклонил голову и мяч, улетев в эту щель, попал в угол. После матча Григорий Суркис, который уже был президентом клуба, сказал: «Такой игрок нам не нужен. Выгоняйте его».

- Ваше мнение: приход Суркиса тогда действительно спас «Динамо»?

- Ни игроки, ни тренерский штаб, ни персонал клуба не получали зарплаты три месяца. Не знаю, куда делись те деньги, которые заработал за продажу игроков Лобановский. За эти средства клуб мог функционировать длительное время. Команда разлеталась на куски.Когда же появились Григорий Суркис и Виктор Медведчук, то сразу пообещали, что вернут все долги. Мы с Фоменко собрали команду и сказали: «Ситуация следующая. Думайте - оставаться или нет». Зарплаты же тогда были мизерные. Футболисты получали в пределах 500-1000 долларов. Я как начальник команды имел 1500 долларов ежемесячно. Фоменко платили 2000. Наконец, тогда цены другие были. С приходом Суркиса ситуация в «Динамо», безусловно, исправилась. Для меня поныне остается загадкой, отчего Григорий Михайлович поссорился с Фоменко. Как же все в порядке было.

- Слышал версию, что господин Суркис не простил Михаилу Ивановичу вроде сдачи матча на Кубок ровенскому «Вересу» ...

- Прекратите. «Динамо» не могло сдавать такую игру. Так люди додумали: проиграл - значит сдал.

- Так или иначе, после отставки Фоменко впервые главным тренером «Динамо» назначили вас ...

- Начал потихоньку формировать новую команду, привлекал игроков из молодежного состава. Отдельные позиции усиливал футболистами из других городов. Косовский - снаружи кривоногий. Когда Виталия протестировали, сказали, что он может побегать минут 15, но следующих четверть часа отдыхать. Но что было на самом деле? Косовский все выполнял на скорости. Или возьмите Ващука. Когда приехали в Париж на матч Лиги чемпионов с «Пари Сен-Жермен», французы удивлялись, мол, как на месте свободного защитника может играть 19-летний парень. В их понимании, в этом амплуа может действовать человек, которому за 30. Но Влад уже тогда демонстрировал хорошую, зрелую игру. Я этим «Динамо» середины 90-х очень горжусь. Если бы не дисквалификация в 1995, может, мы о себе и заявили бы.

- А получилось, что на основе собранного вами коллектива звездную команду, которая дошла до полуфинала Лиги чемпионов, создал Валерий Лобановский ...

- Мы с Валерием общались постоянно, еще с тех времен, когда вместе играли. Помню, как ездил вместе со сборной СССР в рамках подготовки к чемпионату мира-1962 на сборы по Латинской Америке. Где мы тогда только ни были - в Венесуэле, Колумбии, Бразилии, Аргентине, Чили. В Каракасе встретил русскоязычного продавца пластинок. У него купил четыре пластинки. Точно помню, что на одной были записи Тома Джонса, на другой - Элвиса Пресли. Привез их именно для Лобановского. Он собирал пластинки, был в восторге от моего подарка.

Мы с Валерием в футбольных моментах были единомышленниками. При этом понимание игры к Лобановскому тоже пришло не сразу. Из «Динамо» как игрок он ушел, потому что не мог понять, почему Маслов делает акцент на физической готовности. «Что та «физика», надо с мячом работать» - возмущался. А уже на заре тренерской деятельности руководствовался теми же принципами, что и Виктор Александрович.

- Вы знали, что Суркис несмотря на вас ведет переговоры с Лобановским?

- Даже советовал, чтобы Григорий Михайлович вышел на Валерия Васильевича. Я сам сказал президенту, что на этом этапе большего команде дать уже не смогу. Мы были чемпионами, дважды в групповой турнир Лиги чемпионов выходили. Ничего больше сделать не удавалось.

«Изменить ситуацию может один человек - Лобановский» - объяснял. Именно после того Григорий Михайлович начал искать к Валерию Васильевичу подход. Еще до того, как Лобановский согласился вернуться, мы поговорили, я дал ему информацию по игрокам. Доработал год, а уже с 1997-го Валерий взял «Динамо» полноценно. Я передал команду в статусе лидера чемпионата. Когда киевляне стали чемпионами, Лобановский, выслушав хвалебные оды, сказал: «Нет, это еще не моя команда. Это команда Сабо. И это наша на двоих победа». Валерий был очень честным человеком.

Считаю, что очень подвел Лобановского, когда в 1999-м после поражения от Словении оставив сборную на эмоциях. Четыре года был главным, а после невыхода на чемпионат Европы-2000 сказал: «Все, не могу. Со мной выйти в финальную часть не получается. Может, удастся с кем-то другим». Затем был разговор с Лобановским. Сказал, что устал, что еще, не дай Бог, умру на скамье. Валерий выслушал, а затем говорил уже сам: «Йожеф, не оставь меня. Мы же сделали очень много. И «Динамо» сильное, и сборная хорошая. Не попали - пусть. В следующий раз попадем. У меня же из единомышленников - ты, Веремеев и Пузач». Я отказался, сказал, что не могу. Теперь жалею, считаю, что подвел Лобановского. Потому что после меня он не доверял сборную никому, взял всю ответственность на себя. Такая нагрузка была слишком большой.

- Вы чувствовали, что Валерий Васильевич истощен?

- Да. Буквально за две недели до трагедии в Запорожье он мне сказал: «Все, Йожеф, я устал, буду уходить». «Да что ты такое говоришь?» «Футболисты меня не понимают. А когда меня не понимают, делать мне тут нечего ». Тогда же раз легионеры в «Динамо» начали появляться - бразильцы, хорваты, сербы, венгр, болгарин, румыны. Общение с ними продолжалось через переводчиков. А кто мог передать то, что сказал Лобановский, дословно?

В эти последние годы мы общались очень часто. Методы работы Лобановского вызвали восторг. Помню, как приезжал на тренировку «Динамо» еще в статусе тренера сборной. Лобановский тогда уже имел проблемы с ногами, поэтому смотрел за занятием, сидя на балконе. Я был рядом. «Ну позови Пузача» - говорит мне Васильевич. «Кириллович, зайди, главный зовет» - кричу. Тот приходит, а Лобановский просит, чтобы позвал ему условного Иванова.

Когда игрок пришел, Васильевич, применяя характерную для себя жестикуляцию руками, спрашивает: «Ну что, Вася? Езжай домой, завтра ты играть не будешь. Езжай к жене. Вижу, ты по ней соскучился». «Да нет, Васильевич, как? Я готов играть». «Нет-нет, так как ты тренировался сегодня, завтра ты сможешь тренироваться только с женой», - добавляет. Футболист едва не плачет, значит со слезами на глазах. «Ничего, через десять минут придет назад», - говорит мне Лобановский. «Иванов» помылся и через 20 минут стучит: «Можно?» «Ну, заходи». «Васильевич, я себя сегодня так плохо чувствовал. Поймите, я не виноват. Что-то не так пошло. Но если вы выпустите меня завтра - буду грызть землю». «О! Вот такой злой ты мне и нужен! Иди готовься ». Лобановский был чрезвычайным психологом.

И гибким Васильевич после возвращения с Ближнего Востока тоже стал. Наблюдает, бывало, за тренировкой и по ходу вносит коррективы: «Да, Йожеф, что-то не идет, давай менять. Скорость снимаем, работу с мячом добавляем».

- У Лобановского было немало последователей, но результатов у них не было и в помине ...

- Говорить, что Михайличенко или Демьяненко работали исключительно по методике Лобановского, все же не верно. Они использовали отдельные вещи. Могу сказать, что так же как Васильевич работал я. Все потому, что мы долгое время работали в одной упряжке.

- Чтобы закрыть тему драматического поражения от Словении окончательно, нельзя не упомянуть вашу сентенцию о том, что футболист после бракосочетания выпадает из полноценного рабочего процесса минимум на полгода. Говорят, что Шовковский, допуская эти ошибки в матчах со словенцами и в полуфинале Лиги чемпионов с «Баварией», как раз переживал трудности в семейных отношениях ...

- Не буду ни подтверждать, ни опровергать. Знаю одно: когда человек женится - спад неизбежен. Даже когда парень заводит отношения и встречается с девушкой, ходит на свидания и в кино, то вреда нет. Но когда молодой человек с женщиной дома каждый день, когда он каждый вечер занимается сексом, сил для тренировок у него меньше.

Такое и у Шевченко было. Я Андрея просто со дна вытащил. Каждое утро мерили футболистам пульс. Первый, второй, третий день, неделю - у Андрея показатель 170. Я заволновался, спрашиваю, что случилось, у врача. «Не знаю, - говорит, - может, у него дома что-то не так. Может, пьет или курит?». Кто знает ... Решил не допускать Андрея к тренировкам. Давление 170 на 110 - это же не шутки. Мне же врачи говорили: «Йожеф Йожефович, мы ответственности на себя не берем. Ожидать можно чего угодно».

Но вскоре кто-то подсказывает, что Шевченко что-то курит. Не обычные сигареты, какую-то анашу. Решил обратиться к Суркису: «Григорий Михайлович, помогите, иначе парень пропадет». Поймали тех, с кем Андрей курил и пил. Все стало на свои места. Кроме того, у Шевченко тогда была на десять лет старше женщина. Она из него вытягивала все силы. Надо отдать должное Игорю Суркису. Так он собрал все то окружение, которое влияло на Андрея так пагубно, и сказал: «Что вам нужно - порешаем. Но не давайте Шевченко ничего». Разобрались и с той женщиной. Так мы вернули парня к нормальной жизни.

- Из-под влияния Леоненко тоже Андрея выводили?

- Да. И ключи от машины у Шевченко тоже забирал. Так после того, как заметил, как Андрей на своем спортивном «Мерседесе» промчался мимо меня на страшной скорости.«Достаточно, - говорю, - ты разобьешься».

- Можно сказать, что в 2000-е находить общий язык с игроками вам стало труднее?

- Знаете, в чем заключалась сложность? Было непривычно, что должен работать с футболистами, которые по своему уровню до высшей лиги не дотягивают, не понимают элементарных вещей. Был у меня игрок в «Динамо». И он до сих пор есть. Получает мяч и по ситуации должен отдать мяч. Казалось бы, все элементарно. Но человек банально не видит на расстоянии 30-ти метров. Раз, другой, третий ... «Что ты делаешь?» - Возмущаюсь. Парень возвращается и говорит: «Йожеф Йожефович, не убивайте себя. Если бы я видел, то играл бы в мадридском «Реале». После этого не сказал ему ни слова.

Вот бывает такое - человек визуально не воспринимает. Почему большими футболистами были Зидан, Кройфф, Пушкаш? Потому что им достаточно было едва заметно повернуть голову и этого хватало, чтобы сфотографировать картину на поле. Только мяч попадает в ноги - следует идеальная передача в касание. Все удивляются: «Как он это увидел?» А в том и разница между классными футболистами и средними.

- Наверное, сложно требовать от каждого игрока собственного, уровня полуфинала чемпионата мира понимания игры ...

- Я этого и не делал никогда. Тренер вообще не должен вспоминать подопечным о том, как когда-то играл сам. Тем, кто вспоминает, каким я был на поле, оставляю право оценивать мою игру со стороны. Сам себя не хвалил никогда. Конечно, приятно, когда что-то покупаешь в супермаркете и подходят люди и просят сфотографироваться или дать автограф. Молодые люди. «Разве вы помните, как я играл?» - Как-то спрашиваю. «О, да у меня дед болельщиком был очень вас любил, а меня за собой на стадион таскал».

- Судя по общению с вашими современниками, тогда, в 60-е, к футболисту Сабо относились по-разному: свои любили, а чужие за агрессивную манеру игры ненавидели ...

- Особенно я в Москве натерпелся. Сколько туда приезжал, постоянно слышал, что меня «фашистом» называли. Все потому, что знали, что мой отец служил во время Второй мировой войны в венгерской армии, которая в то время была союзницей Германии. А разве у него был выбор? Закарпатье тогда в состав Венгрии входило, а мы - этнические венгры. Папа воевал на стороне тех, кто его призвал. Затем его за то в Сибирь отправили. Вернулся в 1948-м, когда я уже в школу ходил, очень больным.

К слову, в Киев я приехал, почти не понимая русского. Имел репетитора, ездил к нему на Васильковскую. Украинский же вообще самостоятельно изучил. В семье нас пятеро братьев и сестра (еще одна сестра умерла) разговаривали на венгерском, закончили мадьярскую школу. Старшие братья мне часто нагоняев выписывали, гоняли меня, на чем свет стоит. Затем им был за это благодарен, потому что благодаря братьям стал дисциплинированным, вышколенным.

- Вы были партийным?

- Не был ни в комсомоле, ни в компартии, хотя в ее ряды требовали вступить три или четыре раза. «Не пойду, - говорю, - я хожу в церковь». «Как ты можешь?» «Я так не могу - верить в коммунизм и в Бога одновременно».

- Насколько я знаю, вы греко-католик. Тогда эта конфессия была вне закона ...

- Так вот. Но в Киеве греко-католики собирались на службы в доме на Святошино. Боялся, но ходил. Ибо так был воспитан.

Признаюсь, удивлялся, как меня с таким происхождением в сборную СССР приглашали. Брали, ибо, как камень, как гранит, ничего не боялся, ног не убирал. Вот недавно наткнулся на исторический материал о нашем выезде в 1965 году на отборочный матч к чемпионату мира в Греции. В этой стране как раз путч произошел, ситуация напряженная. Били нас так, что будь здоров. Судьи боялись судить. За сутки до матча потренировались, собираемся ехать в гостиницу, а автобуса нет. Приехала за нами продолговатая полицейская машина, «воронок». Посадили нас туда вдоль на боковые сиденья и увезли. В полицейский участок. Только там связались с посольством, которое обеспечило автобус. Так вот, московский корреспондент, описывая перипетии матча, высказался так: «Били всех, а потом задели Сабо. Они не знали, с кем имеют дело».

- Тогда, в 1965-м, за вашими плечами уже была поездка на финальную часть чемпионата мира-1962 в Чили. Правда, там вы на поле так ни разу и не вышли. «На мой взгляд, Сабо и Серебряников могли тогда играть в основе нашей сборной» - эту мысль в интервью UA-Футбола прошлом году выразил Виктор Каневский ...

- Не знаю, Витя сказал вам, хорошо отыграв два первых матча против югославов и колумбийцев, он заслуживал сыграть и в двух других поединках с командами Уругвая и Чили. Но в тех встречах вместо Каневского играл Алексей Мамыкин. Все почему? Тогда, чтобы попасть в сборную СССР, надо было играть на две головы сильнее, чем москвичи. То же касалось и нас с Серебряниковым. При этом начальник команды Андрей Старостин едва не перед каждым матчем подходил ко мне: «Йожеф, готовься. Сегодня будешь играть». Волнуюсь, стараюсь, но наступает время установки - в составе своей фамилии не слышу. Все почему? Тренером сборной тогда был Гавриил Качалин. Его никто не слушал. Состав на игру зависел от Льва Яшина, Игоря Нетто, Виктора Понедельника, Мамыкина. Эти ребята что хотели, то и делали.

Так или иначе, для меня это была очень памятная поездка. Жили на берегу океана. Ночью - прилив, утром - отлив. Утром выходим на зарядку, а любители порыбачить брались за свое. Наловят осьминогов, морских ежей и несут на кухню, просят приготовить деликатесы.

Вспоминаю, как нам на команду привезли форму «адидас» - костюмы и другая экипировка.Так москвичи брали себе по три комплекта, по две пары бутс. Нам, молодым доставались трусы или майки. Все. Но должны были мириться, потому что старших надо уважать. В автобус, пока не рассядутся старшие, молодежь заходить не могла. Точнее, разрешалось садиться только на задних сиденьях. Впереди - только старожилы. Такова была жизнь.

- Яшин тогда в Чили достаточно наошибался ...

- Четвертьфинальный матч с чилийцами проиграл он лично. А что с немцами в полуфинале чемпионата мира-1966 Лев не пропустил от Беккенбауэра с 35-ти метров? Мяч у правой руки в ворота залетел. Куда он смотрел - не пойму. Яшин был хорошим вратарем, но ошибок тоже наделал немало.

- Свою медаль за четвертое место на том мундиале вы подарили музею ...

- Как раз хочу ее оттуда забрать. Пусть память останется. Среди украинцев такую ​​награду только мне вручили. Поркуян тоже ее заслужил, но тогда медали получали только 11 игроков. Валера же в первых двух матчах не играл, вышел только в третьем и, забив дважды чилийцам, затем играл в четвертьфинале против венгров и в полуфинале с немцами. Получилось, что забил четыре гола, а остался без медали.

- Для вас матч с Венгрией, видимо, был особенным ...

- Ох и получил я тогда! Но меня тогда обложили матом! Какой-никакой, продажная кожа ... Опять-таки, не спорю, я - этнический венгр. Но какой я должен был сделать выбор после того, как Закарпатье отошло в состав СССР? Венгры до сих пор помнят России 1956-й, танки на улицах Будапешта, которые переезжали через людей. Поэтому мне как мадьяру сейчас странно слушать пророссийские высказывания премьер-министра Венгрии Орбана. А все потому, что Путин дал на 100 долларов дешевле газ. Ведет себя, как проститутка. Ты забыл танки в Будапеште?

- Так или иначе, в 68-м на четвертьфинальный матч чемпионата Европы в Будапешт вы уже не поехали ...

- Потому что не хотел ехать. Основание было, ведь учился в Киевском университете, на факультете журналистики. Поехал сдавать сессию, сказал, если не приеду, то меня выгонят. В Москве возмутились, думали, что я убежал безосновательно. И действительно, если бы проверка зафиксировала, что на парах меня нет, получил бы дисквалификацию. В Москве меня не любили очень. Я им тоже отвечал любезностью на любезность. Игрой отвечал.

Спартаковцу Маслаченко забивал с полполя. И неоднократно. Когда мы приезжали в Москву, то бывало уже даже спрашивал: «А Сабо играет?» Вы же учтите, что тогда не было таких мячей, которые меняют направление полета. Те мячи, которыми играли мы, были тяжеленные. Особенно когда набирали влаги. Мы уже как-то шутили с Володей Мунтяном: взять тот венгерский мяч, которым играли мы, опустить его в воду и дать кому-то из нынешних игроков пробить с 30-ти. «Но он не добьет до ворот» - говорит Муня.

- Полуфинал мундиаля-1966 с немцами вам, безусловно, тоже запомнился во всех деталях ...

- Испанский судья нас тогда с первых минут прихватил. Еще при счете 0:0 Поркуян вышел с вратарем один на один. Его на 11-ти метрах не то что сбивают - косят! С того момента стадион начал болеть за нас. Но арбитр выгнал Игоря Численко, а я в одном из столкновений получил перелом и более тайма скорее присутствовал на поле, чем играл. Вышел за поле, мне вкололи новокаин, но это только немного сняло боль. Ходил по земле бороться не мог. Вдевятером против 11-ти соперников играть сложно. Натерпелся я в жизни от судей ...

- Вы им тоже спокойно жить не давали.

- Не давал, особенно в Москве. Я хоть худеньким был, но крепким, с сильными ножками. А еще бегал много, успевал и впереди, и сзади.

- Обижаетесь, когда говорят, что вы были грубым игроком?

- Не был я грубым. Жестким - да. Все вспоминают, что я ногу торпедовцу Сидорову сломал. Но как сломал? Бежим двое за мячом. Я успеваю протолкнуть, а Сидоров бьет меня по ноге. Пошел с поля с закрытым переломом. Так что тут такого? У меня тоже перелом был в матче с немцами. И с переломом руки играл, и с мениском вылетал.

- В Москве, с которой у вас были непростые отношения, вы закончили гравецьку карьеру ...

- Наверное, играл бы в Киеве и дальше. Если бы не поссорился с Масловым. Это уже с годами, когда стал старше, понимаю, что был тогда неправ. Маслов смотрел на несколько шагов вперед и начал играть с одним или двумя опорными полузащитниками. Я привык играть на правом краю, бегать вперед-назад, постоянно подавать. В 1967-м, когда мы сенсационно победили обладателей Кубка чемпионов «Селтик», Пузач и Бышовец оба гола забили после моих подач. Таких случаев было много. Также любил смещаться в центр и бить резаным с левой. Мне такая игра нравилась. Поэтому когда Маслов сказал, что должен играть в основном в отборе, начал противиться. Виктор Александрович объяснял, что игроков, способных отбирать мяч не в подкате, а благодаря тому, что удавалось оттеснять соперника благодаря своей взрываемости, у него больше нет. Мне нравилось отбирать и бежать с мячом в атаку. Тренер же требовал игры с акцентом на оборону. Мне это не нравилось. На том и расстались.

В московское «Динамо» должен был переходить сразу. Однако именно в тот момент москвичи отправились в турне по Австралии и пока ожидал их возвращения, меня, прямо скажу, перекупили представители луганской «Зари». Впрочем, это был не футбол. Не мог я в Луганске ни жить, ни играть. Больше находился в Киеве, чем в тогдашнем Ворошиловграде. Поэтому когда сезон закончился, решил работать рядом с Валерием Мирским, корреспондентом «Правды Украины». Факультет журналистики на тот момент я уже закончил и это была моя первая практика работы по новой специальности. Проработал в «Правде» два месяца. До тех пор, пока за мной не приехали Лев Яшин и Адамас Голодец. Опять звали в московское «Динамо». «Поехали к нам, Бесков только тебя хочет видеть» - говорят. Поехали, так и быть. Мне в то время было уже 32. Выступал за динамовцев в течение двух лет.

- Могли и Кубок кубков в составе москвичей выиграть ...

- Мы должны были выигрывать тот финал у «Рейнджерс». К поражению привели несколько факторов. Во-первых, ошибся Бесков. Он выставил своего любимца, который допустил две результативные ошибки, хотя мы просили поставить другого футболиста. Однако больше поразило не то. Шотландцы перед матчем наелись чего-то такого, что сначала носились на бешеных скоростях, а затем, примерно за полчаса до конца игры, банально остановились. Не просто остановились - изо рта у них начала выходить пена.

После того, как Володя Эштреков сократил счет до 1:3, на газон «Камп Ноу» в Барселоне минут через семь высыпали шотландские болельщики. Судья вывел команды с поля, а когда вернул, Александр Маховиков забил второй раз. Играть оставалось минут пять, но народ выбежал на зеленый прямоугольник повторно. Вернуться и завершить игру мы так и не смогли. Судья зафиксировал счет 3:2 в пользу шотландцев. Протесты со стороны «Динамо» и требование переиграть матч ни к чему хорошего не привели. Кубок шотландцам вручили в раздевалке. Что поделаешь, если представителей СССР тогда не любили нигде. Куда бы ни приехали, везде слышали: "Закрытая страна, железный занавес, коммунисты».

- С кагэбистами, без которых тогда не проходил ни один выезд, проблем не было?

- Чувствовал себя некомфортно. По одному на улицу нам выходить запрещали. Стоят на выходе из отеля и спрашивают: «Ты куда?» Прогуливаться могли только группами. Мне же несколько раз предлагали остаться в Западной Европе. Впервые - в 1960 году, когда мы играли в Мюнхене товарищеский матч против «Баварии». Победили тогда 3:0, я, 20-летний парень, сыграл очень сильно, отдал голевую передачу.

После матча направляюсь в общую для обеих команд большую душевую, которая находилась между двумя раздевалками. Соперники тоже моются. Тут слышу, ко мне кто-то обращается на венгерском «Йожеф, оставайся у нас, будешь миллионером». Это был Арпад Фазекаш, венгерский голкипер, который после советской оккупации в 1956 году уехал в Германию и играл за «Баварию». «У меня здесь двухэтажный дом, свой магазин. Тебе тоже дадут квартиру в центре и все остальное », - говорит. Я испугался уже даже одной мысли, что этот разговор кто-то может услышать. У меня же дома мама, братья. Их из-за меня посадить могут.

Второй раз такое предложение получил в 1967-м, после матча сборных СССР и Шотландии. Мы тогда в Глазго победили 2:0. Когда игра завершилась, левый защитник соперников Джимми Джонстон подошел ко мне и Валере Воронину: «Переходите к нам в «Селтик». Все условия вам здесь создадут». Опять испуг, отказываемся и убегаем.

- Йожеф Йожефович, судя по вашему заказу в этом кафе (постный кекс и капучино) делаю вывод, что вы сейчас поститесь.

- Ежегодно стараюсь это делать. Я - глубоко верующий человек. Стараюсь каждое воскресенье ходить в церковь. Если не получается, то захожу среди недели, становлюсь на колени и молюсь. Понимаете, когда я выхожу из церкви, чувствую легкость, будто со мной что-то хорошее произошло. Собственно, жить тоже стараюсь по совести. Никогда не лгу и не люблю, когда обманывают меня.

- Через свой взрывной характер вы имели немало конфликтов. В частности вспоминается и история с незабитым Сергеем Ребровым пенальти в ворота ахтырского «Нефтяника» в 2007-м. «Динамо» тогда проиграло 0:1, а по вашим словам после матча можно было сделать вывод, мол, Ребров не забил одиннадцатиметрового сознательно ...

- Тот скандал оказался раздутым. На самом деле мы с Сергеем быстро нашли общий язык и с тех пор общаемся абсолютно нормально. Я радуюсь, глядя на игру «Динамо» под руководством Реброва. Конфликты, конечно, были, но, как правило, они быстро исчерпывались. Не помирился разве вот с Леоненко. Но он сам виноват. Считаю, что Витя сейчас не имеет права поучать никого. Того, что он сделал, сейчас не делает никто.Алиев и Милевский против Леоненко - невинные дети.

- Вы тоже в свое время критиковали «Динамо» достаточно жестко ...

- Это не значит, что я сводил с кем-то счеты. Просто всегда складывалось, что каждый мой приход к рулю «Динамо» сопровождался тем, что одни меня поддерживали, а другие относились с антипатией и не скрывали этого. Так же как и не нравится кому-то то, что я говорю сейчас на телевидении.

Когда я возглавлял «Динамо» в 2004-м и 2007-м, это было уже не столько мое желание, сколько решение Игоря Суркиса. «Йожеф, ты». Вспомните, когда я принял «Динамо» в 2004-м. После домашнего поражения в первом матче квалификации Лиги чемпионов турецкому «Трабзонспору». На выезде мы сделали почти невозможное: выиграв 2:0, вышли в групповой турнир. А там с 10-ю очками в группе с «Реалом», «Ромой» и леверкузенским «Байером» стали третьими. Так надо, чтобы так не повезло! Сразу вспомнил, как Лобановский вышел из группы с семью очками. Я тогда еще ему сказал: «Васильевич, но ты счастливчик!» А Валера может шутя, не то всерьез ответил: «Это тактика».

ua-football.com