Лишившись исторических соперников из Киева, Тбилиси, Минска и Ташкента, футбольная Москва довольно быстро обзавелась новой оппозицией – и возглавлял ее владикавказский «Спартак-Алания» под руководством Валерия Газзаева. 

– Что творилось во Владикавказе, когда ваша «Алания» в 1995 году выиграла чемпионат?

– Тот год вообще особенным получился. Игроки, руководство, болельщики – мы все жили мечтой о чемпионстве. На стадионе всегда феноменальная поддержка была, ни одного свободного места. Настоящий футбольный праздник. «Алания» в тот год стала первым в российской истории региональным клубом, которому удалось стать чемпионом.

– Анатолий Канищев, нападающий «Алании», вспоминал о тех временах, что ему в магазинах все отдавали бесплатно, просили только хорошо играть. С вами такое бывало?

– Я в магазины, честно говоря, не ходил. А насчет дикой популярности игроков в городе – это правда: Владикавказ своей командой гордился. У нас играли шесть воспитанников местного футбола, по сути, весь костяк составляли игроки, которые выросли во Владикавказе. А вообще, в то время в «Алании» играли футболисты одиннадцати разных национальностей. И никогда каких-то серьезных конфликтов не было: жили как одна семья, дружно и весело.

– Вам как в таком многонациональном коллективе работалось?

– Все в порядке было. Ребята все ведь еще пять лет назад в Советском Союзе жили, поэтому никакого деления по национальному признаку не было. Наоборот, все в едином порыве работали. В высшей степени профессионалы своего дела. И чтобы кто-нибудь когда-нибудь сказал что-то о другой национальности или вероисповедании… Нет, не было такого. У нас был очень хороший коллектив, команду поддерживали на высшем уровне. Бюджет был в районе 3,5 миллиона долларов; по тем меркам – бюджет среднего российского клуба. Одним из лидеров команды был Мирджалол Касымов – фантастический игрок. А как он штрафные исполнял – просто фантастика! Один раз, помню, судья штрафной назначил, а соперники ему жаловались: мол, Касымов постоянно мяч не на то место ставит. Ну Мирджалолу это надоело, он подошел к судье и говорит: ставь мяч туда, куда считаешь нужным. Судья поставил. Касымов разбежался, пробил – и мяч в сетке. У него от природы дар был. Он непосредственно перед ударом умудрялся на вратаря посмотреть: если тот двигаться вдруг начинал, то тут же получал удар в противоход.

– Еще про «Аланию» часто вспоминают, что там были большие штрафы и жесткая дисциплина.

– Футбольный клуб – это семья. Если не будет порядка, то он развалится. Если, допустим, жена не будет знать своего места, дети не будут знать, как себя вести, а глава семьи будет непонятно чем заниматься, то ничего путного не выйдет. То же самое и в футболе – если не будет дисциплины, люди не будут соблюдать правила, произойдет развал. При этом хочу отметить, что в личную жизнь футболистов я никогда не лез, но то, что было необходимо для работы, люди должны были честно делать. Кто-то лучше мог свои функции исполнять, кто-то хуже, но стремление было у всех. В своей футбольной семье я всегда создавал такую обстановку.

– Вы кого-то отчисляли из команды из-за дисциплины?

– Разные были моменты. С кем-то из-за дисциплины прощались, кто-то просто не выдерживал конкуренции и уходил. Конечно, принимать такие решения было неприятно, потому что всегда решалась судьба человека. Но в интересах клуба, чтобы двигаться вперед, тренеру иногда приходится резать по живому. Принципы моей работы никогда не менялись. Я жестко строил свою стратегическую линию и требовал победы. Что для этого нужно? Работать, сплотиться и делать то, чего требует тренер. Сейчас могу сказать, что я не поменялся с того чемпионского 1995 года – ни как человек, ни по принципам работы. C учетом тенденций развития футбола происходят изменения в тактике, подборе игроков на конкретную позицию, но базовые принципы управления командой – они никогда не менялись.

– В другой вашей яркой победе – Кубке УЕФА-2005 в составе ЦСКА – огромную роль сыграли бразильцы, традиционно считающиеся людьми с самой плохой дисциплиной. Как вы с ними справлялись?

– Зря вы так говорите. У них нормальная дисциплина, просто люди они по сути своей очень романтичные. В их родной Бразилии много солнца, всегда тепло, из-за этого они более жизнерадостные, но при этом весьма ранимые люди, могу вам сказать. К тому же я не встречал людей более преданных своей стране, таких патриотов, как бразильцы. Чтобы внедрить их в команду, нужно довольно долго изучать психологию, разбираться в отдельных нюансах. Конечно, были свои трудности. Но мудрость руководителя заключается в том, чтобы, как и в семье, решать проблемы внутри команды. Вы же не ­выбегаете на улицу и не рассказываете всем подряд, что поругались с женой или дали подзатыльник ребенку. В футболе тоже нужно себя так вести.

– Вы стали первым российским тренером, кому удалось выиграть Кубок УЕФА. Как эта победа изменила лично вас?

– Никак. Я считаю, что человек, чего бы он ни достиг, должен оставаться живым и доступным. Потому что через несколько дней после победы начинаются будни, нужно работать в прежнем режиме. А гордыня – это и вовсе самое плохое, что может с человеком случиться. В то же время победа в Кубке УЕФА действительно стала для нашей страны огромным достижением – впервые за 100 лет российского футбола нам удалось выиграть такой престижный турнир. Помню, люди плакали от счастья на трибунах, а я ощутил прилив такой радости, какой не испытывал никогда. Все-таки чувство победы – это самое сильное ­чувство. Ничего сильнее этого люди не испытывают.

– После той победы вы стали постоянным участником на форуме элитных тренеров. Кому из них вы можете позвонить прямо сейчас?

– У меня много хороших знакомых в тренерской среде. Я общаюсь с Арсеном Венгером из «Арсенала», с Фабио Капелло, который тренировал сборную Англии. С ним у нас, кстати, очень теплые и дружеские отношения: он даже прилетал на свадьбу к моему сыну.

– На каком языке вы общались?

– В основном через переводчика.

– Но вы же знаете итальянский язык, учили его в начале 1990-х, когда у вас было предложение тренировать итальянский клуб?

– Да, в 1991 году меня приглашал клуб «Фоджа», выступавший тогда в серии А. Приезжал президент, я с ним встречался, мы обсудили детали и даже подписали предварительный контракт. Но потом президент ушел, и контракт в итоге замяли. Я тогда серьезно готовился к переезду и полгода учил язык. Поэтому какая-то база, конечно, у меня до сих пор осталась. Но говорить я буду только на русском. Это мой родной язык.

– Вы не жалеете, что так и не тренировали в Европе?

– Знаете, сначала желание такое было. Тогда, в 1990-е, в стране была разруха, непонятно было, как жить и что делать. Сейчас люди стали жить гораздо лучше, в стране сложилась стабильная экономическая и политическая ситуация. А тогда был полный хаос. И вот тогда я действительно готов был уехать. А сегодня такого желания уже нет. К нам приезжают иностранные специалисты, которые считают нашу лигу одной из сильнейших в Европе. Зачем же мне в таком случае что-то менять? Я так считаю: нужно работать в своей стране и своей работой приносить ей пользу.

sports.ru