После более чем 10 лет в Украине Темуру Парцвания сложно сразу ответить: кто он — грузин или украинец. После победы на юношеском чемпионате Европы в составе сборной Украины ему, казалось, до мечты рукой подать. В течение часа Темур Парцвания рассказал Роману Бебеху, почему не боится криков Кварцяного, что общего у Абхазии и ДНР и невыполненном обещании Суркиса.

— Темур, как оказался в «Олимпике»?

— В «Волыни» у меня был контракт по схеме «2+1». После двух лет сотрудничества, мы с клубом решили не продлевать соглашение еще на год. Нормально попрощались. Остался без команды, потом позвонил менеджер, сказал, что Роман Санжар хочет видеть меня в донецком клубе. Считаю «Олимпик» сильным коллективом.

— В последнее время репутация у «Олимпика» не самая лучшая...

— Не переживал по этому поводу. Я уже почувствовал насколько это сильная команда. Разговоры меня не интересуют.

— Доводилось слышать, что у тебя были варианты из-за рубежа...

— Говорили о Польше. Посчитал нужным остаться здесь. Чтобы сыграть хорошо и дальше развиваться.

— Почему не остался в «Волыне»?

— Конфликтов в команде у меня не было. Были свои нюансы, не договорились по дальнейшему сотрудничеству. Я хорошо попрощался с Виталием Кварцяным, пожали друг другу руки. Он своеобразный человек, который живет футболом и любит его. Я два с половиной года с ним проработал, потому очень хорошо его понимаю. По-футбольному Кварцяный очень эмоционален, я привык. У меня с ним никогда не было проблем.

— Не все выдерживали его эмоциональность?

— Начинается игра, он может кричать все 90 минут, а после матча похвалит. Нужно его понимать, и играть как должен. Но и слушать, что он говорит — тренер правильно подсказывает. Часто — чересчур переживает. До работы с ним, никогда не видел тренировок и матчей в бронежилетах с песком. Мое первое занятие у Кварцяного — пробежка в бронежилетах, 40 минут. Я был наслышан, но не мог оценить, насколько это сложно. Играть в бронежилетах тоже — то еще удовольствие. Бежишь, а потом, когда хочешь остановиться, а у тебя еще метра 2-3 тормозной путь. Но когда жилет снимаешь, начинаешь летать на поле. В этом есть свой плюс. Но это старая методика, и мало кто это делает.

— После какого упражнения пришла мысль: «Вот это жесть»?

— С Кварцяным работал еще в Запорожье. Горки бегали по ходу чемпионата... Подъем на гору, бежишь наверх метров 50 под углом 90 градусов. Ноги сильно «подседают», плюс песок. Таких 10 горок. На сборах — по три тренировки. Помню в Запорожье Эдик Соболь не выдержал и заплакал. Был молодой и никогда не видел таких нагрузок. Кварцяный меня звал в свою команду, когда мне было 17 лет. Я боялся идти к нему. Но когда все-таки попал, он всегда доверял и хорошо ко мне относился.

— Мемешева он по-особенному любит? 10 минут на поле — и после игры отправлен в «дубль». Потом в следующем матче — опять в заявке.

— Когда были провальные игры, он мог сильно накричать, но на следующий день нормально все объяснял. На Редвана Мемешева любит покричать. У Виталия Владимировича нет любимчиков. Будь ты 20-летним или 30-летним — всем пихает. Мемешев его заводит, потому что у Редвана большой талант, но ему нужно собраться.

— Большая разница между Кварцяным в Запорожье и в Луцке?

— Да. В Запорожье он тоже кричал, подсказывал, но не так как в Луцке. Тут он дома, это его команда и его клуб. Кричит, потому что любит футбол и футболистов. Ради футболистов что угодно сделает.

— Что у него тогда не сложилось в Запорожье?

— Не было результата. Может, потому что была молодая команда. Наверное, менеджмент решил, что без Кварцяного будет лучше. Ну, ушел Кварцяный, а что там поменялось? Все на месте. В команде тогда был конфликт с Алексеем Беликом. Эмоциональность Кварцяного не все воспринимали. В Запорожье есть все для футбола: база, поля, нормальные финансовые условия. Только внутри клуба непонятно что происходит. Я о спонсоре команды, менеджерах. Меня в команду позвали Анатолий Заяев и Сергей Ковалец. Ковалец тогда был тренером, и как-то вечером говорит мне: " Ты должен играть против «Арсенала»«. Отправились на матч и узнали, что Ковальца уволили, а я остался в запасе. Поехал за «молодежку» играть, вернулся — а там Кварцяный. Он, когда узнал, что меня подписали, обрадовался. Мы в 5 утра вернулись в расположение клуба, а в 12 — была двусторонка. Так он меня на два тайма поставил. Просил поменять, а он говорил, что я должен играть. График тренировок у него тогда был трехразовый: в 7 утра пробежка, в 11 — тренировка первая и в 17:00 — вторая.

— Эдмар очень тепло отзывался об Анатолии Заяеве.

— К сожалению, не так долго общались, но он ко мне очень хорошо относился. Чуть ли не каждый день звонил. Спрашивал: «Как ты? Ничего не беспокоит?».

— Кварцяный почти уверен, что футболисты в Запорожье его «плавили»....

— Я не знаю. Никто из футболистов не говорил ему уходить. Я в аренде был, и ни в чем не участвовал, если там что-то и было.

— Разговоры на повышенных тонах, например тот, что попала в сеть, у Кварцяного происходят часто?

— Если плохо играем, в перерыве всегда происходит мужской разговор. Многим обидно, но со временем по-другому смотришь на это. Ту запись услышал на сборах. Не знаю, кто записал. Думаю, человек, который записал, не выставлял в интернет, просто перекинул кому-то, тот — другому. А потом эта запись начала ходить по рукам, ну и кто-то скинул в сеть.

— Спонсор запорожского «Металлурга» — человек загадочный. Его редко видно...

— Сам Богуслаева видел только раз. Было собрание, рассказывал нам что-то. По ходу он далек от футбола. Он бизнесмен. Для меня период в Запорожье — позитив. Там получил опыт, почти весь первый круг отыграл. Потом Кварцяный ушел, Заяев разбился, и в команду пришел Зайцев. Он меня не видел в составе. Даже подходил пообщаться к нему. Говорю: «Я за „молодежку“ все матчи отыграл, а меня даже в заявку не брали. Хоть в 18 я мог попасть?». Мне сложно было понять, почему.

— С Яковенко тебе всегда удавалось найти общий язык?

— Хорошо понимал его, знал тренировки: держание, один в один. Когда он возглавлял «молодежку», всегда был результат. Он меня звал, даже когда ребята 1988 и 1989 годов рождения там играли. У Яковенко дисциплина на первом месте. За футболистами следил специальный человек, нас постоянно проверяли.

— Посмотрев, на скольких позициях ты поиграл, сложно понять, какая основная?

— Центральный защитник, всю жизнь там играл. Наиболее комфортно чувствую себя именно там. Но два с половиной года уже играю правым защитником. В Запорожье туда меня поставил как раз Кварцяный. В одном из матчей начал играть центральным, потом он перевел меня в опорную зону, а Тейку — на мою позицию. Затем снова поставил опорным, после чего сказал, что я быстрый и должен играть на фланге. На самом деле, где тренер скажет, там и сыграю.

— Из «Динамо-2» ты ушел в возрасте 21-го года. Есть чувство, что пересидел, нужно было раньше уходить?

— Да, нужно было уходить раньше. Когда мне было 18 лет, звали в «Оболонь» в Премьер-лигу. Это было сразу после чемпионата Европы. Юрий Максимов приглашал в свою команду. «Динамо» не отпустило. Первой команде клуба был не нужен, но в «Оболонь» не отдали. С «Арсеналом» прошел сборы, когда команду возглавлял Вячеслав Грозный. Но не остался. Мне было 18 лет. Я не хотел играть за «дубль», интересней было за «Динамо-2». Грозный говорил, буду играть, но я видел, что не особо на сборах и играю. Дима Коркишко остался, но играл за «дубль». Только когда Грозный ушел, Коркишко вышел на поле. Мне Грозный говорил, что я — будущее первой сборной Украины.

— Многие твои партнеры по сборной после победного чемпионата Европы на бонусы купили машины. Что ты сделал с деньгами?

— Пять тысяч себе оставил, остальные отдал родителям. Я машину купил, когда мне было 20 лет. После победы на чемпионате Европы к первой команде «Динамо» можно было подпустить процентов 60 футболистов. Но наставники, которые тогда работали, считали это ненужным. Из того чемпионата Европы запомнилась эйфория после финального матча. Суета, трибуны забиты. Никогда не играл, когда трибуны полные. Мы победили в финале, но я и не понял, как это произошло. Писать историю очень приятно. У нас была реально сильная команда. Кирилл Петров получил приз лучшего игрока турнира. Выделил бы Гармаша, Коркишко, Рыбалку. После чемпионата нас в «Динамо-2» «бросили». Только Гармаш, Петров и Коркишко получили шанс работать с первой командой. Ее тогда возглавлял Юрий Семин. С ним я тоже раз сборы проходил. Мне 16 лет было. После сборов тренер сказал, что физические данные есть, нужен опыт. Семин сказал играть в «Динамо-2», а за мной будут следить. Позже на сборы с первой командой клуба меня брал и Валерий Газзаев. Приехал, потренировался, вернулся в «Динамо-2». Было понятно, что он на меня не рассчитывает.

— Коркишко рассказывал, что после нагрузок Газзаева не мог уснуть...

— Таких нагрузок, как у Газзаева, не видел ни у одного тренера. Судороги глаза сводили. После изматывающей тренировки бежали «на время». Я потом уснуть не мог... Сложнее всего было бразильцам, особенно Маграо. Он пешком потом шел. Но Газзаев ему ничего не говорил.

— Молодые тогда не получали такого шанса как сейчас?

— Сейчас начали своим давать шанс. Ребров молодец! Смотрите, сколько воспитанников академии получили шанс. И я надеюсь, что из школы «Динамо» много футболистов будут играть. Нашему поколению было обидно вот так пройти мимо первой команды. Столько лет «воспитываться» и фактически не получить шанса. В один момент понял, что играть в первой команде шансов мало. После сбора Газзаева было обидно. Но жизнь не заканчивается, нужно продолжать играть и добиваться результатов.

— Были еще возможности оказаться в первой команде «Динамо»?

— Когда Игорь Суркис представлял команде нового тренера — Андрея Гусина, мы как раз собирались ехать на Кубок Содружества. Президент клуба сказал: «Парцвания, Новак и Рыбалка, если хорошо себя проявите на турнире, заберем в первую команду». Мы завелись, сыграли офигенно. Получали «игроков матча». Думали, вернемся в Киев сразу в первую команду. Но никто нас там не ждал. После Содружества у нас был как раз спарринг с главной командой клуба. Суркис пришел смотреть, и когда Рыбалка «отвозил» одного из легионеров, лично сказал, чтобы тот делал визу и ехал на сборы с «основой».

— Говорят, к тебе очень хорошо относился Андрей Гусин, когда тренировал «Динамо-2»...

— Когда меня не взяли в первую команду, он позвал меня к себе на разговор и сказал: «Я сам только в 26 заиграл, буду тебе давать возможность расти. Не останавливайся». Он очень сильно меня поддержал. В «Динамо-2» у него была молодая команда, потому не всегда был результат. До Гусина в «Динамо-2» играли ребята постарше — Гармаш, Ярмоленко. А в один момент осталась только молодежь.

— Что из себя представляет боливиец Диего Суарес, который годами сидит в «динамовской» структуре?

— Это о нем сказано: «Вечно молодой, вечно перспективный». Когда «Динамо-2» тренировал Калитвинцев в 2008-м году, то Суарес очень неплохо выглядел. Но его никто не подпускал к первой команде. На русском он так и не заговорил. Только пальцем может показать: «гуд или не гуд». Его ребята назвали «пута», потому что это испанское слово. А он очень обижался, ведь оно, это испанское слово, обидное. Чуть драться не лез из-за этого.

— Согласись, что у многих ребят в «Динамо-2» развитие останавливалось после того, как они получали хорошие контракты?

— Хуже всего, когда ты не попадаешь в первую команду и стоишь на месте. На сегодняшний день футболисты до 15 лет живут футболом, потом начинаются девочки, гулянки. А если еще нормальная зарплата — пару тысяч долларов, то сложно остановиться. Тебе 16 лет, а ты пару тысяч долларов зарабатываешь. Ты уже можешь быть доволен, но это ошибка. У меня другое воспитание, знаю, что дело не в деньгах. Футболист должен зарабатывать, но это не главное. Ты не в «Барселоне» играешь, и должен понимать, что ты будешь делать через два года, когда закончится контракт с «Динамо-2». Если ты играешь за 5 тысяч, должен работать так, чтобы тебе сделали контракт на 15 тысяч. Если так не случится, нет смысла играть в футбол. Эту игру нужно любить. Видел, как терялись ребята, получая хорошие условия. Подписали контракт и начали отдыхать.

— Как ты оказался в Украине?

— Жил в Грузии, там и начинал заниматься футболом. В один момент поняли, что для дальнейшего развития моей карьеры нужно ехать в Украину. В Грузии есть футболисты, но нет развития футбола. Такое решение приняли вместе с отцом, который сам в свое время был футболистом. Мне тогда было 13 лет, сложно уезжать из родного города — Зугдиди. Там осталась мама, я очень скучал.

— Почему ты решил получать украинский паспорт?

— Понимали, что выпускники академии «Динамо» переходят в третью команду клуба. А во второй лиге нельзя было играть легионерам. Потому в 14 лет я получил украинское гражданство.

— Как проходил отбор в академию «Динамо»?

— Я вообще-то приехал сразу в «Динамо-3». И меня 13-летнего просматривали в спарринге, а моими партнерами были ребята на 3-4 года старше. Был маленьким, но физически сильным. Неплохо сыграл тот матч, и тренер — Еськин — посоветовал меня наставникам академии.

— В академии «Динамо» тогда выделялся другой грузин — Жано Ананидзе. Говорят, когда он в маленьком возрасте пришел на базу, сразу было понятно, что из него получится футболист.

— Мы с ним дружили. Он в 301-й комнате жил, а я — в 302-й. Он очень маленьким приехал, но очень техничным был. Даже выходя на трех защитников, всегда находил момент, как отдать своему. Мог дать передачу на 80 метров. Давал так, что партнеру и «дергаться» не надо было.

— В «Динамо» Ананидзе не остался, потому что не хотел менять грузинский паспорт на украинский?

— Мне кажется, по контракту не договорились. У Жано в семье было не самое лучшее материальное положение. А «Динамо» не собиралось платить молодому игроку. И агент предложил им «Спартак», который принял условия семьи Ананидзе. Он сразу сумасшедший сезон в «дубле» выдал. Садил защитников на попу. Но я «Динамо» тоже понимаю, он был молод и существовал риск подписывать с ним контракт.

— Грузины после опыта отношений с Россией по-особому смотрят на события в Украине?

— Когда в Грузии была война, я находился в Украине. Звонил родным и звал в Киев. В Зугдиди как раз стреляли, это недалеко от Абхазии. Грузинов в Абхазию не пускают. Это страна по типу ДНР. Но абхаз может заехать в Грузию. У нас есть украинский паспорт, папа хотел попасть в Абхазию. Его туда не пустили, сказали ехать в какой-то штаб. Он не стал этим заниматься. Грузины выехали с той территории. Абхазцы, которые хотели остаться с Россией, там живут. А что там хорошего в руинах? Если им хорошо жить в руинах, то пусть живут в руинах. Посмотрите, как Грузия живет. Когда началась война в Украине, все было очень похоже на события в Грузии. Я очень переживаю из-за этого. Сложно принимать смерти молодых ребят. Для меня непонятно, как могут Украина и Россия воевать. Это братья. Для меня это почти одинаковые народы. Просто потому, что одному человеку захотелось?

— Ты грузин или украинец?

— Грузин, и от этого никуда не деться. Грузин с украинским паспортом. Я обожаю Украину. Правильнее будет сказать, что я украинский грузин.