Полузащитник «Днепра» Сергей Кравченко прокомментировал решение КДК ФФУ, вынесшего футболисту три матча дисквалификации за скандальное удаление в поединке с «Говерлой».

– Какова будет моя реакция? Если честно, то думал, что наказание окажется не таким жестким. После матча в Ужгороде я объяснил, как все было. Понимаю, что нецензурная брань – повод для удаления, однако то слово, которое я произнес, звучит из уст 70% игроков в течение всех 90 минут, а красные карточки показывают в каком-то выборочном режиме. В каком именно? Футбольные люди меня поймут.

– Тебе известно, что написал арбитр матча Юрий Вакс в протоколе?

– В том-то и дело, что нет. Судьи у нас настолько защищены, что к ним не подкопаешься. Им, в отличие от футболистов, безгранично верят... Я знаю одно. После предъявления красной карточки Вакс, прикрыв рот рукой, сказал: «Ты меня послал на три буквы».

– Это неправда?

– Нет. Еще раз повторю, что после того, как я обратился к рефери с просьбой повлиять на действия вратаря, долго готовившегося вводить мяч в игру, я услышал: «Играй, б...», а в ответ сказал: «Суди, б...».

– Выходит, арбитр соврал?

– Если он написал, что я его послал, то так оно и есть. Хотя настоящие мужчины подобным образом не поступают.

– Какой выход?

– Я не знаю, как на это решение отреагирует клуб, будет ли он подавать протест в апелляционный комитет, но вы мне скажите одно – могу лично я обратиться в Комитет этики и честной игры ФФУ?

– Конечно. У нас туда порой и журналисты обращаются, и на их просьбы реагируют…

– Так вот. Хорошо, я не снимаю с себя вины. Дал повод, материться на поле действительно нельзя. Но почему тогда это можно делать арбитру, почему его не наказывают? Понимаю, что Пьерлуиджи Коллина защищал, защищает и будет защищать своих подопечных, поэтому прошу другой орган рассмотреть действия данного футбольного субъекта. Если мне не поверят, пускай опросят свидетелей – рядом со мной находились Евгений Коноплянка и Жулиано, которые все слышали. А если мнение моих одноклубников не может быть доказательством, можно снять показания с Виталия Лисицкого. По-моему, защитник «Говерлы» в своем интервью четко дал понять, что это удаление целиком на совести арбитра.

Я готов на очную ставку с Ваксом. Пускай он посмотрит мне в глаза и по-мужски скажет, что он сказал мне, а что – я ему. Впрочем, многие наши судьи порядочностью не отличаются. На поле делают одно, а потом могут написать: «Неправильно брошен аут...»

– Ты сказал, что Вакс закрыл рукой себе рот. Зачем?

– Чтобы по губам не прочитали. Вы что, забыли историю с удалением Дениса Гармаша? Тогда все видели, что он сказал, и все знают, что потом написал.

– Ты читал, что сказал Коллина по этому поводу?

– Конечно. Другой реакции я не ожидал, но у меня есть к нему один вопрос. Куратор наших арбитров удивленно спрашивает, неужели, мол, у арбитра не было предпосылок меня удалять? А какие были у меня предпосылки оскорблять судью на первой минуте своего появления на поле? Не помню, чтобы раньше с Юрием Ваксом у меня возникали какие-то проблемы.

– Ты знаешь примеры, когда футболист материл судью, но его не удаляли?

– Знаю. Но я не буду называть фамилии игроков и названия клубов, которые себе это позволяют. Когда мой партнер по команде Никола Калинич узнал, за что меня выгнали с поля, он был шокирован. Сказал, что в Англии такие слова звучат на поле с первой и до последней минуты. Но там за это не удаляют.

– Как отреагировал на твой проступок клуб?

– Никак. Я благодарен своим партнерам за то, что они забили два мяча, чем не только подпортили настроение Ваксу, но и в некоторой степени избавили меня от лишних переживаний. Веселым, в общем, получился мой день рождения...

– Ты знаешь, когда у Вакса «днюха»?

– Нет, и не хочу знать.

– Но я все равно скажу: скоро – 30 мая...

– Вы предлагаете мне позвонить и сказать ему то, что он вроде бы записал в протоколе (улыбается)? Я не буду этого делать. Понимаю, что мои слова ни к чему не приведут. Тот беспредел, который творится в стране, не может не оказывать влияние на футбол. Удивляет другое: раньше судьи «убивали» молча, могли иногда улыбаться, а сейчас такие великие стали, что закрывают нам рот. И ведь ничего не докажешь...