— После Кореи к сборам в Ялте я был готов. У корейцев нагрузки посерьезнее. Хотя и Ялту было непросто «проходить». Но для меня это было сродни отдыху. Нагрузки не удивляли, главное, что я оказался в кругу своих. Плюс, на сборы мы ездили с семьями. Распорядок был простой: в 6 утра — подъем, занятие на легендарной тропе, потом завтрак, и мы до обеда отдыхали на пляже. После — вечерняя на тренировка либо на дорожке, либо на поле без мячей: станции, барьеры, набивные мячи. Тогда в команде появились Кирюхин, Герасименко, Каладзе, Белькевич, Хацкевич. С остальными я был знаком по «Динамо» еще до отъезда. В нападении тогда была бессменная связка Шевченко — Ребров. И Лобановский стал искать мне позицию в центре поля, и даже на фланге. Мне эти позиции не особо нравились, но это было не главное. Главное — я опять играл в «Динамо».

— По прошествии времени удалось понять, как «Динамо», едва не вылетев в противостоянии со «Спартой» в квалификации Лиги чемпионов, в итоге чудом не оказалось в финале турнира?

— Так у «Спарты» команда была в порядке, все потом себя в Европе проявили. В Праге весь матч 0:0, и на последних минутах благодаря рикошету мы сравниваем счет в противостоянии. Дополнительное время — без забитых мячей. Потом серия пенальти, которую не забуду никогда. Перед ее стартом все игроки присели на землю, массажисты помогали ноги привести в порядок. Получилось так, что сидел недалеко от Лобановского, он спрашивал, кто будет бить. Сразу было понятно — Шева, Ребруха, Каха. Нужно было еще два человека. Многие поснимали бутсы и не хотели брать на себя ответственность. Васильевич говорит: «Мало, нужны еще двое!» Я имел неосторожность, сидя на пятой точке, сказать стоявшему надо мной тренеру: «Васильевич, я могу пробить!» Лобановский после паузы, посмотрев на меня, сказал: «Сережа! Пробить и я могу, забить надо!» После этих слов у меня все опустилось, уже был не рад, что взял инициативу. И когда началась серия, понял, если что-то не так, то на меня все будут говорить. Повезло, что хорошо сыграл Шовковский. Моя очередь бить. Поставил мяч и четко знал, куда буду бить. И тут меня вратарь «Спарты» (Поштулка. — Прим. авт.) «качнул», и я в последний момент передумал. Перед ударом, смотря на голкипера, поменял свое решение и пробил очень неудачно. В другой угол. Хорошо, что все закончилось хорошо. И мы прошли дальше. И к этому удару больше не возвращались. 

— Кто распределял денежные бонусы за Лигу чемпионов для игроков в «Динамо»?

— Лично Лобановский. А премиальные за Лигу чемпионов — это были основные деньги для игроков. Я раз в интересную ситуацию по этому поводу попал. На следующий год, когда из «Динамо» уже уехали Шевченко и Лужный, но еще оставался Ребров. Появились новые исполнители — пришли Яшкин, Серебренников, Кормильцев. После большого подъема (полуфинала Лиги чемпионов) в команде был спад. Первая группа у нас была — «Лацио», «Байер» и «Марибор». И мы чудом вышли, набрав семь очков. Так получилось, что в тех матчах, где и были набраны очки, я не играл. Когда раздали премиальные, немного не понял, почему не так, как мне хотелось. Ведь после Кореи я привык к определенным условиям. К тому же я был одним из опытных игроков, одним из стариков в «Динамо». Подбил капитана команды Сашу Головко, а также Сергея Реброва, Сашу Шовковского, Валика Белькевича и Сашу Хацкевича пойти к Васильевичу и узнать, почему так мало дали.

— Только тебе?

— Остальных все устраивало. Ребята поддержали инициативу, и на заезде пошли к Лобановскому. Он очень удивился, что вечером к нему пришла такая делегация. Он вообще не особо любил, когда больше трех компания собиралась. И капитан начал ему объяснять, почему пришли. Лобановский — к каждому, мол, у кого какие вопросы. А я был последним. Он ко мне, и я понимал, что заднюю включать уже поздно. Сказал легендарной фразой: «Васильевич, тигру не докладывают мяса!» Лобановский ответил в своем стиле, открывая журнал: «Сейчас посмотрим, Сережа, в каких матчах ты играл и сколько. «Лацио» — «Динамо»: ты играл — мы проиграли. «Динамо» — «Марибор»: играл — проиграли. «Байер» — «Динамо»: играл, но сыграли вничью. «Динамо» — «Байер»: выиграли — не играл. «Марибор» — «Динамо»: выиграли — не играл». Я уже сижу красный и думаю, зачем пришел. «Сережа, так ты пришел, чтобы вернуть?» — Лобановский спрашивает. В таких ситуациях и понимаешь, насколько гениальным человеком он был. Даже в таких моментах он тебя на место ставил, но не оскорблял. Пожалуйста, тренируйся, доказывай, шанс всегда получали все. Я на него никогда не обижался. Когда он не поставил меня в состав на матч с «Русенборгом», задумался о смене команды. У меня было повреждение верхней поверхности бедра, и оставалось две недели до встречи с «Русенборгом». По отдельной программе индивидуально работал с Берковским. Лобановский подошел и сказал, что рассчитывает на меня в этой игре. У меня прибавилось и энергии, и желания. Попросился выйти в товарищеском матче за «Динамо-2», а вторая команда играла на базе, на синтетическом поле. Я завелся, сам пошел в борьбу, «покатился», а на меня сверху упал игрок. Это было то же колено, которое только залечил. И в день рождения, 1 марта, я опять в лазарете. Потом начинал анализировать, что в «Динамо» не складывается. В самый ответственный момент что-то ломается. Операция, восстановление, набирал форму через вторую, даже третью команды. К концу чемпионата 2000-го года восстановился. В межсезонье поехал на сборы, готовился к сезону и чувствовал, что на меня уже особо не рассчитывают. У меня был разговор с Васильевичем. Он хотел видеть меня в команде. Я объяснил, что за два года сыграл не так много матчей. Попросил отпустить, дать возможность что-то поменять, ведь мне шел уже 29-й год. Григорий Михайлович также пошел мне навстречу и отпустил. Только спросил, куда хочу. Я попросился в Израиль — страну, где может хорошо себя чувствовать семья. У меня было предложение из Китая. Там меня хорошо знали по Азии. Перед возвращением в «Динамо» меня звали многие европейские клубы. Хотя и в киевском периоде хватает позитивных моментов. Матч с «Реалом» чего стоит. Отдал голевой пас на Реброва, так арбитр поставил непонятный офсайд. 

— Расскажи о вашем веселом «футбольном доме». В центре Киева был дом, возле которого мальчишки могли встретить многих футболистов...

— В этот дом я заселился в 1995 году, как только десант из Днепропетровска перебрался в Киев. Говоря о десанте, имею в виду себя, Максимова, Беженара, Похлебаева. Дом тогда по ходу еще не был даже сдан. Нас, кстати, из «Днепра» не только в «Динамо» ждали. Звали в московский ЦСКА — армейцы незадолго до этого как раз «Барселону» обыграли. Московские «Торпедо» и «Динамо» интересовались. Но Николай Петрович Павлов сказал, что лучше в Киев ехать. В «Динамо» было много друзей —  Лужный, Шматоваленко, Шкапенко, Мизин, Леоненко. Нам просто квартиры в том доме давали, сразу ремонтом начали заниматься. Было весело. Все праздники вместе отмечали. Много веселых историй. На Новый 1996 год еще лифт не работал. Новый год встретили у себя, а потом пошли к Калитвинцеву на 15-й этаж. Представьте, поднялись на 15-й этаж после встречи Нового года. Часа два ночи, все устали и договорились встретиться на следующий день. У нас был выходной. С самого утра заглянул Калитвинцев с баночным пивом — до сих пор не пойму, где он его достал. Мобильных тогда не было, и договориться мы не могли. Но постепенно ко мне подтянулись Леженцев, Ващук, Похлебаев, Шкапенко, Ребров. К обеду почти вся команда собралась. Потом поехали к Калитвинцеву.

— О «Днепре» образца сезона-1992/1993 до сих пор говорят как о несостоявшемся чемпионе Украины... 

— Мы заслуженно должны были становиться чемпионами. «Динамо» в Киеве обыграли, а в Днепропетровске сыграли вничью. Не хочется возвращаться к интригам того чемпионата. Но разговоров, как там все на самом деле произошло, очень много. И как наши соперники выигрывали. Главное, что мы допустили ошибки в двух матчах — сначала в Запорожье потеряли очки, потом уступили в Харькове, хотя нас устраивала даже ничья. Так сложилось, что мы набрали одинаковое количество очков с «Динамо».

— Чемпиона выбрали по регламенту, который якобы переписали по ходу турнира?

— По регламенту вопросов достаточно. Как-то быстро его поменяли.

— Константин Бабич для рубрики «Лихие 90-е» вспоминал, как они должны были выходить в высшую лигу с никопольским «Металлургом», но в решающем матче свою роль сыграл арбитр. Потом судью пьяного встретили на вокзале, он извинялся и говорил, что пришел приказ из федерации... 

— Если сравнивать арбитров, работавших в 1990-х и сейчас, то тогда такого беспредела, который мы видим сегодня, не было. Тогда арбитрами становились люди, игравшие в футбол. И это чувствовалось. Это были люди, понимавшие футбол. Да, иногда они «убивали», но они «убивали» красиво. И ты понимал, что ничего не можешь сделать. Во-первых, матчи не транслировались по телевидению. А если потом и были обзоры игр, то на этом видео ничего нельзя было разобрать: кто прав, а кто виноват. Но если команда играла, и против нее были какие-то предложения от другой стороны арбитру, то рефери никогда не делал свои дела внаглую. Судьи 1990-х умели находить свои моменты. Один раз с «Днепром» играли во Львове. Последние минуты — «Карпаты» подают угловой, и мяч еще не долетел до штрафной. Свисток! И рука рефери уже показывает на 11-метровую отметку. Все бросились к нему, мол, что произошло? А у арбитра вторая рука уже не со свистком, а в кармашке, достает карточку. И тогда судья сказал легендарную фразу: «Не поверю, что столько людей в штрафной площадке, и кто-то кого-то не толкал!»

— Тот «Днепр», которым руководил Николай Павлов, называли детским садом за большое количество молодежи...

— Николай Петрович всегда очень хорошо относился к молодым футболистам. А у нас тогда подошла плеяда сильных молодых игроков 18-19 лет. Когда Евгений Кучеревский уехал работать в Тунис, приехал на базу Леонид Данилович Кучма и представил нам нового главного тренера. Кучеревский рекомендовал назначить Павлова. Кучма тогда был почетным президентом «Днепра». Мне и Жене Похлебаеву тогда пообещали квартиры. Мы женились в один год, но с разницей в несколько месяцев. У Жени как раз супруга была беременна, и встал вопрос о квартире. Ему дали трехкомнатную в хорошем месте, а мне — какую-то забитую, и она мне не очень понравилась. Павлов уже был главным тренером, и я ему сказал, что мне дали квартиру какую-то непонятную, да еще и у черта на куличках. У нас с Павловым всегда были очень хорошие отношения. Он всегда понимал игроков, а мы говорили откровенно. Денег больших нам не платили, к тому же мы не за деньги играли. Но Павлов благодаря спонсорам всегда старался отблагодарить футболистов. Выбивал лучшему игроку матча мебель, телевизор или еще что-то. Касаемо квартиры я Павлову поставил вопрос четко: не дадут мне трехкомнатную квартиру - уйду, предложений хватало. Он сразу поехал к Кучме, и за подписью Леонида Даниловича мне дали квартиру. Но была проблема. У меня два человека в семье, и по закону — не положено трехкомнатную. Пришлось маму прописывать в новую квартиру.

— Для нашей страны Леонид Кучма запомнился все-таки как болельщик «Динамо»...

— В следующий раз мы с ним встретились, когда я перешел в «Динамо», и он приезжал к команде. Когда с ним общались, он вспоминал, что мы же еще с Днепропетровска знакомы. Было приятно, что президент помнит.

— Самый сильный менеджерский ход вспомнишь?

— Говорили с Григорием Михайловичем Суркисом о переходе в Израиль. А сначала я поехал в Китай. Тренируюсь где-то в горах, тут звонит Григорий Михайлович. Переспросил, останусь ли я в Китае или все же лучше поехать в Израиль. Я попросился в Израиль. Он сказал, что за два дня нужно успеть долететь до Израиля. Меня удивило, насколько быстро он все организовал: со сборов меня отправили в Пекин, оттуда на Москву. В Москве специально задержали рейс на Милан. Мне уже успели сделать израильскую визу во втором загранпаспорте. В Москве меня у трапа встречали, задержали на 30 минут рейс на Милан. А уже оттуда отправился в Тель-Авив. Там меня встретили представители клуба. Оставался один день заявки. Газеты обо мне уже вовсю писали. Ведь «Бейтар» — там команда национальная, как у нас «Динамо». Однако для того, чтобы заявить меня, нужно было отзаявить одного легионера. И вот с этим вопросом не получилось. В итоге уехал расстроенным. Но понимал, что сделал Григорий Михайлович. Это впечатляло. Он за 12 часов решил и «переправил» меня из Китая в Израиль. Потом я пришел к нему, а он сказал: «Хотелось как лучше, а получилось как всегда».

— Тогда ты вернулся в «Днепр»?

— На три месяца поехал в Днепропетровск. Сыграл немного матчей. В «Днепре» тогда дела шли не очень. Раз приехал владелец клуба Игорь Валерьевич Коломойский на встречу с командой, и многие боялись ему что-то сказать. А мне многое было непонятно. Я вернулся через пять лет после того, как ушел из «Днепра». Для меня это родной город и родная команда, ведь это мой первый клуб. И то, что я увидел... Например, в каком состоянии были тренировочные поля. В свое время для меня было за счастье попасть и тренироваться с дублем «Днепра», не говоря о первой команде. Поля были в идеальном состоянии. А теперь их качество неприятно удивило. За это время ничего не изменилось и в быту — те же скатерти, те же сосиски. На собрании все молчали, и тут Игорь Валерьевич спросил, у кого есть вопросы. Будучи арендованным игроком, я не боялся говорить о реальном состоянии дел. Наверное, кому-то это не понравилось. В первую очередь руководителям. Футболисты и тренеры меня поддерживали. Я сказал, что это просто ужас, такого не может быть. Инвестор обеспечивал неплохие условия, и были хорошие игроки. Молодые Назаренко, Ротань, были Шелаев, Езерский, Максимюк, Мазяр. Очень рад, что не так быстро, но все же многое в «Днепре» поменялось. Построили новую базу, замечательные домики.

— Как Игорь Коломойский воспринял твой спич?

— Абсолютно нормально. Но менеджер, который за это отвечал, был недоволен.

— Период в киевском «Арсенале» был очередной «второй молодостью»?

— Вернулся из Израиля и даже думал заканчивать. Но с подачи Григория Михайловича меня пригласили в «Арсенал». Там как раз только начали строительство нового клуба.

— С Вячеславом Грозным расстались врагами?

— Сейчас уже все нормально, при встрече общаемся. Не буду скрывать, что непонимания были, но это бывает в жизни. Я стараюсь запоминать хорошие моменты.

— Вячеслав Викторович как-то сказал, что он не хуже Моуриньо, а Романцев — лучше...

— Мне кажется, он — фартовый тренер. Но это не значит, что он не прикладывал к этому никаких усилий. Никогда не забуду, как он за две недели успел собрать абсолютно новую команду в «Арсенале». Приехали игроки из разных клубов. Грозному удалось за две недели провести правильный тренировочный сбор, не выезжая из Киева. Мне уже было 30 лет, и он начал использовать меня как атакующего полузащитника. В центре я играл вместе с Валентином Полтавцом и Патриком Ибандой. Не могу сказать, что в «Арсенале» был молодой коллектив, но я был самым старшим. Все остальные — ребята 22-25 лет. Грозному удалось объединить нас.

— Относительно «Арсенала» было много громких заявлений как от менеджеров клуба, так и от мэра Киева Александра Омельченко. Рассказывали, что построят базу, стадион, но в результате так ничего и не было...

— Я верил в этот проект. Было видно желание возродить городскую команду. Главным инициатором был Сан Саныч Омельченко. Стадион арендовали, тренировались в разных местах. Коллектив хороший подобрался. Грозный хорошо понимает футбол и может игрокам объяснить, чего от них хочет. Когда он объясняет, то ты понимаешь, что от тебя хотят. То, что делали на тренировке, то и применяли в играх. Первый круг — сумасшедший результат. Первая игра с «Шахтером» — 0:0, серия из восьми побед подряд, разгромы — 5:1, 8:1, 4:1. Его философия — не бояться, а играть в атакующий футбол.

— Что произошло в том матче с «Волынью», когда «Арсенал» побелил 8:1?

— Мы сначала уступали 0:1. Пока не пропустили, не просыпались, а потом начали навязывать свою игру. В команде были разноплановые футболисты. Грозному удалось раскрыть Олега Гусева. Его «Арсенал» взял из второй лиги, и Вячеслав Викторович постепенно подпускал к высшей. Сначала на замену, а потом — в стартовый состав. Олег отдавался, как мог. 50 минут, но на максимуме, и неважно, на каком фланге. Также можно вспомнить Шалву Апхазаву и Эммануэля Окодуву, Лешу Иванова…

— Но решить задачу и выйти в еврокубки «Арсеналу» не удалось...

— Все началось на зимних сборах. Я не знаю и не хочу судить. Весной с первого матча пошли разговоры и интриги. Была уже не та команда. Мы уже не так играли и потеряли шанс выйти в еврокубки. Отдали в «Черноморец» Билозора, а это не нужно было делать. В центре поля были хорошие связки — Чернов, Билозор, Першин, Островский. Была конкуренция. И ее нарушили.

— Главный патрон «Борисфена» Игорь Ковалевич в своем интервью вспоминал, как Максимов тебя заставлял тренироваться.

— Ковалевич лучше бы деньги отдал, которые он до сих пор должен ребятам. В «Борисфен» я пошел только потому, что меня попросил Александр Рябоконь. Он тогда был тренером. Рябоконь позвал меня в свою команду, когда в «Арсенале» у меня были недоразумение и непонимание с Вячеславом Грозным. И чтобы не сидеть на лавке, я согласился пойти в аренду в «Борисфен». Вместе со мной из «Арсенала» в бориспольский клуб перешли Клименко, Костюк. В «Борисфене» тогда хорошая банда собралась — Ковалюк, Анненков, Волосянко, Максимов, Вирт. Люди, имевшие опыт. Тренер доверял, и мы старались его не подвести.

— Зарплаты в «Борисфене» были на уровне 100 долларов?

— Конечно, не 100 долларов, но очень скромные по меркам чемпионата. Я сразу договаривался, чтобы мне платили в «Арсенале», потому что знал —  в «Борисфене» ничего не заплатят. Кстати, в том году мы заняли шестое место в чемпионате. Особым был матч с «Динамо», когда мы победили киевлян благодаря двум замечательным голам Юрия Вильевича Максимова. Есть что вспомнить. Если Ковалевич вспоминает, как меня Максимов заставлял тренироваться, то я такого не помню. Но помню, как мы на одном матче встретили Ковалевича, и Максимов кричал ему в шутку: «Капитонович, когда отдашь деньги?» А он, как всегда, говорил: «Вот сейчас, вот завтра!» Так и простили.

— Как удалось начать тренерскую карьеру в «Севастополе»?

— Меня туда позвал тот же Александр Рябоконь. И хотелось бы его поблагодарить за это. Он принял команду, которая только вылетела из Премьер-лиги. Задача была вернуться в элиту. После того как я закончил карьеру, три года проработал в динамовской школе. После этого два года работал в студенческой сборной. Для меня было в радость получить опыт Премьер-лиги. Нельзя сказать, что я был готов стать тренером. Это постепенно. Очень сложно сразу стать главным тренером. Это только когда тебя зовут в топ-клуб, и у тебя неограниченные возможности. В «Севастополе» не было результата. Рябоконь ушел в отставку, и я также собирался уходить. Но он сказал мне, что руководство тебя не увольняет. Рябоконь сам сказал, что ничего непорядочного не будет, если я останусь дальше работать в клубе. Так я остался. Потом командой руководил Пучков. Восемь месяцев мы работали с ним. Но отличные воспоминания у меня остались от работы с Олегом Кононовым. Мне импонировал его подход. Перед тренировкой мы все обсуждали, обговаривали. Потом анализировали проделанную работу. Расписывали план тренировки, микроциклы, макроциклы. Он высказывал свою точку зрения и спрашивал мнение тренерского штаба. Даже выбор футболистов — не было такого, что он сам все решал. Мне было приятно с ним работать. Многому у него научился. Говорю о качествах, нужных тренеру. После Кононова в «Севастополь» пришел Геннадий Григорьевич Орбу. Мы с ним давно знакомы, дружили с начала 1990-х, вместе играли в сборной Украины. Кононов позвал его возглавить дублирующий состав. С Орбу у нас также были очень хорошие отношения. Не было такого, что он — главный тренер, и ставит штаб перед фактом при принятии решений.

— Что было после того, как убрали Орбу? На свой единственный матч в карьере в элите в качестве тренера ты вывел команду, будучи «и.о.» наставника. Руки тряслись перед игрой с «Динамо»?

— Да какое там! Для меня это было чем-то новым. И при Орбу, и при Кононове я был активным участником тренировочного процесса. В ходе занятия главный тренер мог остановить тренировку и внести коррективы. Перед игрой с «Динамо» спокойно себя вел, знал, как играть против киевского клуба. Тогда команду лихорадило, не было стабильности. Мне нужно было достучаться до ребят, чтобы не было мандража. Мы сыграли достойно. Матч прерывался на несколько минут. Был сильный ветер. «Динамо» выиграло, потому что использовало свой момент, мы же — не реализовали.

— Насколько тебе сложно воспринять то, что произошло с Крымом и крымским футболом?

— Очень сложно, поскольку я там прожил три года. Привык к городу, он мне очень нравился. Чтобы понять Севастополь, там нужно прожить. Это отдельный от Крыма город. Каждый его житель помнит события Второй мировой войны. Нет семьи, которой бы эта война не коснулась. То, что произошло с футболом и со страной — очень печально. Мы до последнего момента, когда Ангел Червенков был тренером, нормально работали, но ситуация была непростая: нам переносили туры, к нам отказывались ехать команды. Проблем в Севастополе не было. Но ситуация подогревалось, мол, что-то там будет. Прошел так называемый «референдум». Севастополь процентов на 40-45 — это военные отставники, они служили на флоте, получили квартиры. Они выступали за присоединение к России. Для меня тогда это было непонятно. Интересно, как сейчас оценивают те события. Мне было очень больно, что футбольный клуб «Севастополь» в том виде прекратил существование. Это потеря для украинского и крымского футбола.