«ОТКАЗЫВАЛ ЛИ СЕБЕ В РАДОСТЯХ ЖИЗНИ? ПУРИТАНИНОМ НЕ БЫЛ»

— Играя почти 20 лет на самом высоком уровне, вы сохраняли поразительную спортивную форму и ради этого, как свидетельствуют ваши товарищи, отказывали себе едва ли не во всех удовольствиях. Это правда, кстати, что вы не пили и очень мало курили?

— Практически не курил — это баловство было, а всерьез начал смолить, когда стал тренером — где-то годам к 40-ка. Отказывал ли себе в радостях жизни? Ну, пуританином не был...

— ...но режимили?

— Ну как? Если из 360 дней в году 320 проводишь на сборах, тут уже хочешь не хочешь, а поневоле режимить начнешь... (смеется).

— Потом упущенное хоть наверстали?

— Сейчас можно и выпить, и посидеть в компании за столом — нормальная человеческая жизнь, а вот тогда была, я считаю, нечеловеческая.

— Ребята, которые выступали с вами в «Динамо», вспоминали: «В первый день любого предматчевого сбора все видели его недовольное лицо — тренеры знали: последуют жалобы на коленный сустав, радикулит... Приехав на базу, Алик сразу спешил к доктору — приходил первым и уходил последним»...

— (Якобы возмущенно). Кто же это придумал?

— Придумал? Ну хорошо, но у докторов пропадали?

— Это мы еще в сборной СССР к Савелию Евсеевичу Мышалову приходить любили, у нас даже присказка была: «Галик отваливается, голова раскалывается»... Вообще, разговоры с врачами иногда помогали перед матчем настроиться: они были умелыми психологами, да и просто умными, интересными людьми. Это первое, а второе — сидишь ты на базе, тоска зеленая: как скоротать время? Конечно, в непринужденной обстановке — там, где потрепаться можно. Помню, когда молодыми были, нас на базу за три дня до игры забирали, и Хмельницкий, тогда еще неженатый, с нами заезжал. Он нас созывал, анекдоты травил... В основном собирались у массажистов, и это была, наверное, самая уютная комната. До сих пор, между прочим, многие футболисты к докторам в первую очередь за этим идут, а что касается меня... Нет, это, скорее, байка какая-то...

— Вы признались недавно: «Я футболом наелся и, если играю, то с дочками». Сыты футболом?

 

— По горло.

— И не тянет даже порой выйти на поле?

— Нет. Понимаю: один неверный шаг...

— Как Жванецкий говорил: «Одно неверное движение — и ты отец»...

— Да, поэтому знаю: может что-то ужасное произойти — вплоть до операции.

— Допустим, а в футбол с дочками — это как?

— Лежа на диване (смеется). Боюсь я: играть хочу, но уже не могу.

— Олег, а скорость еще есть? Когда вы последний раз ее проверяли?

— Давно уже, и, кстати, результат был неплохой.

— Сегодня просто так, для себя, бегаете?

— Нет. Вообще завязал.

— И спортом не занимаетесь?

— Не занимаюсь.

— При этом имеете замечательную фигуру с отсутствующим даже намеком на какой-то живот...

— Где-то отказываю себе в еде, где-то, может, подкачиваюсь.

— Ага — все-таки...

— Под настроение. Могу на тренажер залезть, покрутить педали, но бежать — уволь: побаливает спина. Я, кстати, долго бегать никогда не любил, цикличные виды спорта (легкая атлетика, триатлон, плавание, бег, велосипед - Д. Г.) мне тоже не нравились, поэтому даже плаваю без фанатизма — два бортика могу проплыть для себя, в охотку. Вокруг только и разговоров: «Это же для здоровья — километр-полтора», а я так подумаю...

— ...какое здоровье?

- (Смеется). Разве что в море зайду — поплыву, поэтому сказать, что активный образ жизни поддерживаю, не могу.

— С 70-х годов в спорте существует термин «секс-допинг»: по методике, разработанной специалистами ГДР, за несколько часов до начала соревнований тренеры или специально включенные для этой цели в команду массажисты активно занимались сексом с претендентками на медаль. Получив таким образом колоссальный эмоциональный и гормональный заряд, приведя в действие все резервы организма, спортсменки показывали фантастические результаты, но те же немцы пришли к выводу, что в отличие от женщин у мужчин после ночи любви физические функции снижаются на 20 процентов. Это правда, что в футболе секс накануне матчей просто недопустим?

— (Разводит руками). Не знаю.

— Вам разве тренеры не говорили, что накануне игр ни в коем случае с женами спать нельзя?

— Хм, а как спать, если ночуем на базе?

— То есть вот он, ответ...

— Об этом мы даже не думали, на себе это не проверяли. Если бы я тогда испытал, как оно, сейчас как тренер мог бы сказать: полезно или вредно.

«РАЗВОД, ВТОРОЙ БРАК — НЕ СОВСЕМ ПРОСТАЯ СИТУАЦИЯ ДЛЯ ЛЮБОГО, ДА И ЧТО СЕЙЧАС ПРОШЛОЕ ВОРОШИТЬ? УШЕЛ И УШЕЛ. УМЕРЛА ТАК УМЕРЛА — ВСЕ!»

— Некоторые динамовцы рассказывали мне, что ухитрялись сбегать с базы и все-таки обходить тренерские запреты...

— Вопрос не ко мне.

— Тогда сменим тему. С Ириной Дерюгиной вы сегодня общаетесь?

— Практически нет.

 

— О чем вы последний раз говорили с ней хотя бы по телефону?

— О дочке.

— То есть дела дочери обсуждаете и контакты, таким образом, поддерживаете?

— Очень слабые.

— Где сейчас ваша красивая и талантливая дочь Ира?

— В Америке.

— И что она там делает?

— Этот вопрос лучше задать ей.

— Олег, но вы же отец...

— Да, но у нее каждый месяц что-то в жизни меняется, а находясь в Киеве, по телефону за всем этим уследить сложно.

— Вы видели молодого человека, с которым она приезжала в Киев на юбилей мамы?

— Нет.

— Видите, как только о личном зашла речь, немногословным вы оказались... Вы восемь лет жили вдвоем с Ирой в Греции, вы ее воспитали...

— ...да.

— ...это, в конце концов, ваш ребенок, в которого вложили всю душу... Представляю себе, каково это, когда папа живет вдвоем с дочерью да еще и в чужой стране. Она очень вас любит, и вы об этом наверняка знаете. Часто с ней созваниваетесь? Она говорит вам какие-то ласковые слова?

— В связи с очень большой разницей во времени иногда это просто не получается, да и занятость тоже мешает. Не так часто, как, естественно, хотелось бы, но мы общаемся. Конечно, она говорит: «Скучаю», «Хочу видеть» — это вполне нормальные отношения, но мне просто не нравится неопределенность... Наверное, я хотел бы уже внука или внучку, жду, когда Ира меня дедушкой сделает, — ей все-таки 27 уже лет, ну и чтобы дочь определилась с тем, чего хочет. Почему? Потому что я до сих пор не могу понять, чем она там, в Америке, занимается, и даже когда мы встречались, ясности не прибавилось.

— Деньги она у вас просит?

 

— Да.

— И вы помогаете?

— Разумеется.

— В интервью «Бульвару Гордона» Ира сказала: «У меня перехватывает горло, сжимается сердце и подступают слезы, когда подумаю, что родители не вместе» — вы можете прокомментировать эти слова?

— Без комментариев...

— У вас замечательная жена Анжела — очень красивая, умная, тактичная, тонкая и, мне кажется, все понимающая. Вы помните, как познакомились?

— После развода с первой женой я практически никого к личной жизни не подпускаю и поэтому даже тебе не хочу об этом рассказывать. Если Анжела захочет дать интервью — пожалуйста, но что-то я сомневаюсь. Она говорит: «Мне в семье одной звезды хватает — второй быть не хочу». Моя личная жизнь принадлежит только мне, и обсуждать ее я не буду — могу говорить на любые другие темы. Развод, второй брак — это не совсем простая ситуация для любого, да и что сейчас прошлое ворошить? Ушел и ушел. Умерла так умерла — все!

— Достаточно долго никто не знал о том, что у вас с Анжелой появилось две дочери Аня и Катя...

— Об этом даже не подозревали.

— Впервые вы «рассекретили» их в интервью все тому же «Бульвару Гордона». «Тем, что в 48 лет я женился, — сказали, — не удивишь никого, но двоих детей заводить — тут или ныряй, или не ныряй». Вы «нырнули» и теперь шутите: «Моя семья — это женский батальон»...

— Еще йорк у меня появился — тоже женского рода, зовут Фифи, и тоже жена завести уговорила. Женский батальон — это точно!

— В личном плане вы ощущаете себя сегодня абсолютно счастливым?

— Да, безусловно.

— И есть вам с чем сравнивать?

— Есть.

— Это выстраданное, на ваш взгляд, счастье или так распорядилась судьба?

— Думаю, дело случая. Скорее всего...

«МАМА МЕНЯ УПРЕКАЕТ: «НУ ЧТО ЖЕ ТЫ ТАКОЙ БРАКОДЕЛ?»

— Аню и Катю вы воспитываете иначе, чем когда-то Ирину?

— По-другому, потому что жена рядом.

— Помню, как, приехав на ваше 55-летие, Ира встала и произнесла очень трогательный тост, адресованный вам и своим маленьким сестричкам. У нас, дескать, один папа, которого мы очень любим и которым по-настоящему дорожим... Девочки дружат?

— Когда Аня и Катя были младше, им не очень нравилось, что старшая сестра обращается ко мне: «Папа», они ее поправляли: «Ирочка, это наш папа», а сейчас все отлично. С другой стороны, надо, наверное, глубже смотреть: если бы Анжела не захотела Иру видеть, не было бы никакого контакта. С этого и начнем, поэтому, когда Ира приезжает в Киев, она у меня дома прекрасно проводит время, и малые с радостью с ней играют.

 

— Вам это согревает душу?

— Конечно, и я очень рад, что Анжела ее принимает, — другая женщина на ее месте могла бы запросто сказать: «Извини!».

— Но у другой женщины и муж не Олег Блохин — правда?

— Правильно, но другая могла бы поднять вопрос: «Зачем это ты посылаешь ей деньги? Сколько можно уже помогать? У нас тоже семья». Мы же не миллиардеры и не миллионеры, деньги с неба не падают, да ты и сам знаешь, какие бывают женщины, поэтому я благодарен Анжеле за то, что нашла с Ирой общий язык, хотя понимаю, что и я в доме хозяин: как скажу, так и будет. Впрочем, это уже будет неправильно, потому что давление никогда пользы не принесет.

— Я в курсе, что Аня и Катя увлекаются теннисом, — насколько серьезно?

— Им пока нравится, они с удовольствием ходят на тренировки, но как только почувствую, что идет нытье: «Не хочу!», придется все прекращать. Они и остальное все не забросили. Аня, например, танцами занималась, а сейчас они со мной уже пытаются в шахматы играть — вдвоем почему-то. Аня предложила, а когда я начал ее обыгрывать, подключилась Катя и подвела черту: «Мы сдаемся». У них разносторонние интересы, поэтому, если завтра дочки скажут: «Теннис нам надоел», настаивать я не буду. Хотя многие родители делают ставку на спорт: отец Марии Шараповой, знаю, все продал, увез дочь в Америку. Заставил тренироваться и сделал звездой мирового тенниса — может, это и правильно.

— Вы все продать пока не готовы?

— Это во-первых, а во-вторых, прожив такую долгую спортивную жизнь, к насилию над своими дочками я не готов. Может, какое-то решение и приму, но пока до этого не дошло: им еще все это по душе.

— Окружив себя «женским батальоном», не хотите «нырнуть» снова и разбавить его наследником?

- (Смеется). Пока не знаю.

— Но о сыне мечтаете?

— Знаешь, когда Анжела была вторым ребенком беременна, ей сообщили, что будет мальчик, и когда на последнем УЗИ установили, что все-таки девочка, она заплакала. Я спокойно сидел в машине, ждал. «Да, — сказал ей, — снова девочка: ну и что? Главное, чтобы ты и ребенок были здоровы». Я к этому отношусь спокойно: если захотим — сделаем пацана без проблем, но об этом пока даже не думал.

Все почему-то считают, что у Блохина должен быть сын и непременно он футболистом станет, — даже мама меня упрекает: «Ну что же ты такой бракодел?». Я смеюсь: «Ма, ну родят мои дочери внуков — те что-то и наверстают», и почему должен быть сын и обязательно футболист — мне это непонятно. У Кройффа вон есть сын, но он так и не достиг его уровня — мало того, из-за своего громкого имени еще больше страдал...

— С другой стороны, у Юрия Калитвинцева сын неплохо играет...

— ...у Паши Яковенко... Ну, дай Бог, но пока пап эти ребята не превзошли. Вовсе не обязательно, чтобы сын футболиста тоже становился футболистом.

«ЕСЛИ ВДРУГ ПЕТЬ НАЧИНАЮ, ЖЕНА ПРОСИТ: «ЛУЧШЕ НЕ НАДО»

— Вы дважды были депутатом Верховной Рады — сначала от коммунистов, а потом от социал-демократов...

— Ох!

— Позаседали в украинском парламенте...

 

— ...ох!..

— ...и насмотрелись там — на всю жизнь хватит. Снова в политику вас не тянет?

— Нет. Во-первых, наелся, во-вторых, это грязь, а в-третьих, наверное, все-таки не мое. Даже работая в комитете...

— ...не путать с Комитетом госбезопасности...

— ...да, я же не ТЭКом занимался, не финансами и не борьбой с коррупцией, а молодежной политикой, спортом и туризмом, но что ты при том мизерном бюджете, который делят между туризмом, молодежью и спортом, можешь решить? На спорт у нас в стране выделяется, допустим, 100 миллионов гривен, а бюджеты у киевского «Динамо», «Шахтера» и «Днепра», вместе взятых, в три-четыре раза больше, и вот начинается перетягивание каната между федерациями, но ты ничего не решаешь. То, что я внес два закона, записано где-то и ладно — они в Верховной Раде практически не заслушивались, в них даже не вникали.

Наиболее интересной в моей парламентской жизни была, конечно же, эпопея с лишением-нелишением меня депутатского мандата.

— Как раз когда сборная за попадание в финальную часть чемпионата мира боролась...

— ...вдруг кто-то решил (может, коммунисты, потому что от них я в СДПУ(о) ушел?) снять Блохина с должности тренера под предлогом, что народным депутатам совместительство запрещено. И это в такой момент, когда на кону престиж страны — вот, пожалуйста, отношение наших политиков к Украине! Блохин же не за себя жилы рвал, не лоббировал законы о табаке, казино или других подобных вещах, как некоторые нардепы, которые зарабатывают на этом огромные деньги, а отстаивал спортивную честь страны. «Ну, снимите с меня депутатство», — сказал и даже мандат был готов положить, посчитав, что для меня престиж 47-миллионной (или сколько сейчас у нас населения?) страны важнее.

На меня там смотрели, наверное, как в анекдоте: трое сыновей было у мамы — двое умных, а третий футболист: зачем это терпеть? Пиариться мне не надо, неприкосновенность тоже, естественно, не нужна, лоббировать нечего — бизнеса у меня нет. Вот и получается, что мое хождение во власть было бесполезной тратой времени (хотя опыт какой-то все-таки принесло).

— Ваш замечательный отец Владимир Иванович пел в свое время в знаменитом Краснознаменном ансамбле песни и пляски имени Александрова, а вы поете?

- (Смеется). Нет.

 

— И никогда не пробовали? Даже за компанию?

— Никогда, и если вдруг начинаю, жена просит: «Лучше не надо».

— Все знают, что такое левая нога Блохина, — вы левша, а какой рукой пишете?

— Правой, а Аня вот — левой: слава Богу, теперь это детям не запрещают. Анжела, кстати, и левой, и правой одинаково рисует и пишет.

— Вы где-то признались, что «Мастера и Маргариту» честно пробовали три раза читать...

— ...(вздыхает)...

— ...но только на четвертый осилили...

— Одолел, да.

— Понравилась эта книга? На четвертый-то раз?

— Ну, если от конкретики абстрагироваться, читать можно — все зависит от того, как к этому относиться. Такое произведение (как и романы «Идиот» или «Преступление и наказание» Достоевского) мог сочинить писатель только с какой-то особой, болезненной, что ли, фантазией, потому что нормальному человеку придумать такое, наверное, тяжело. Впрочем, это мое мнение, потому что другие книги я с удовольствием читаю — вернее, раньше читал. В молодости очень много проштудировал литературы, а сейчас читать-то практически нечего. Если только серьезное что-то...

«ПЕРВЫЙ «МЕРСЕДЕС» У МЕНЯ ДВА ГОДА ПРОСТОЯЛ В ГАРАЖЕ — БОЯЛСЯ ВЫЕХАТЬ»

— Когда говорят о футболистах, сразу ассоциация: ага, красивая жизнь, роскошный автомобиль... Какой была первая машина Олега Блохина?

— Серая «волга».

— Ого! Хорошо начали... Ездить-то хоть умели?

— Ну да... Все, помню, оплатил, на базу отправился, а там в ворота мог проехать самосвал или два, поэтому мне половинку открыли. Я сторожу дал три рубля и попросил: «Открой вторую, потому что могу не попасть» (смеется). Как я намучился, пока до базы доехал! Надо было бензин залить, а я не умею, тронулся с третьей передачи... Такое было — и смех и грех, то есть шофер был еще тот. Ну а потом ничего — привык...

 

— Руководители украинского Центрального Комитета партии сетовали: вот, дескать, динамовцы у нас были какие — после каждого успешного сезона требовали с ЦК машины. Мы им давали «волги»: кому по второй, кому по третьей, а кому и по пятой, а они их потом грузинам по 40 тысяч рублей продавали — это правда?

— Во-первых, сразу всем не давали — была очередь. Каждый год выделяли два или три автомобиля...

— ...а во-вторых, сбывали их не грузинам...

— Ну, кто армянам, а кто и узбекам (смеется). Понимаешь, это была такая игра, если можно ее так назвать. Сейчас говорить об этом можно спокойно, а тогда могли и посадить, хотя все было на высшем уровне санкционировано. Ввиду того что официально выплатить премиальные нам не могли, давали машины, и все понимали: мы их продадим, но не по 40, конечно, тысяч. «Волга» стоила 8600, потом 9100 — вот у меня память! На первую я одолжил денег — своих не было — и за 15 тысяч продал: девять тысяч отдал, шесть заработал... Спекулянт самый натуральный, а за сколько продавали ребята, не знаю.

— Вот уродливая система: нет чтобы достойно платить — в какие-то игры играли...

— Знаешь, в Узбекистане была команда «Политотдел», и там игроки получали по полторы-две тысячи рублей в месяц, а мы — зарплату офицера. Мне 350 рублей платили — вот такая была разница.

— Так и называлась команда — «Политотдел»?

— Да, базировалась под Ташкентом — в корейском колхозе-миллионере (там была еще очень хорошая женская команда по хоккею на траве).

— Какие автомобили были у вас в течение жизни еще?

— «Жигуль» шестой модели и с шестым двигателем (очень хорошая машина была!), потом из Австрии я пригнал в 89-м году «мерседес» 190-й, 2,2 литра, дизель. Приехал прямо на фирму, и мне его продали по цене производителя плюс еще дали скидку как Блохину.

— Класс!

 

— Как сейчас помню, это стоило 32 тысячи марок, и он у меня два года простоял в гараже — боялся выехать. Затем в Австрии у меня была «мазда», а сейчас «мерседес», джип.

— Как вы любите отдыхать?

— Спокойно.

— Чтобы никто не трогал?

— И чтобы не узнавали.

— На солнце?

— Вообще-то мне нравится море — там я отлично себя чувствую.

— Куда вы предпочитаете ездить на отдых?

— В зависимости от настроения. Раньше зимой мы часто летали в Дубай, а последний раз побывали на Мальдивах — уговорила жена. Очень понравилось: красиво и хорошо, — но дорого: честно.

«ВЫСОЦКИЙ — НОРМАЛЬНЫЙ МУЖИК БЫЛ, БЕЗ ЗАКИДОНОВ, А ОТ МАРИНЫ ВЛАДИ ГЛАЗА У НАС ГДЕ-ТО НА ЛБУ БЫЛИ»

— Леонид Буряк рассказывал мне, как в 76-м году в канадском супермаркете, в Монреале или в Торонто, вы встретили с ним...

— ...Владимира Высоцкого?

— Да, с Мариной Влади, и они пригласили вас в гости...

— ...на виллу. У Влади была подруга — какая-то канадская рок-звезда. Володя с Мариной приехали на Олимпиаду, эта канадка оставила им дом, а они ей квартиру в Париже — обменялись! Вот там мы и сидели.

— Вы просто зашли в супермаркет...

— Ну да. Ходили, что-то там покупали...

— ...и смотрите вдруг — Высоцкий. Или, наоборот, он смотрит — Блохин с Буряком?

— (Смеется). Он кожаную куртку себе выбирал. Володя такую одежду любил — видно, в ней ему было удобно, а может, имидж такой был. В общем, поехали мы, накрыли на скорую руку стол... Бутылка водки стояла, но он только играл, не пил — при Марине, видно, боялся.

— Долго играл?

— Долго, притом записал нам кассету. Потом, уже в Киеве, ко мне гости пришли, я поставил ее, и кто-то украл. Позже она где-то всплыла, и какой-то другой человек утверждал, что это он там присутствовал.

— Вот встретились такие яркие люди — что особенно вам запомнилось?

— Нормальный мужик, без закидонов, без ничего... Давай так: нам с Лехой по 23-24 года, молодые ребята — и вдруг, во-первых, Высоцкий, а во-вторых, Марина Влади.

— Красивая?

— Очень. Глаза у нас где-то на лбу были, наверное, — я говорю так, как есть, поэтому, скорее, мы смотрели на них, как на звезд, раскрыв рты. Я был просто в шоке!

— С Леонидом Буряком вы много лет были, что называется, не разлей вода. Часто ходили друг к другу в гости, ваша мама рассказывала мне, как стирала ему, еще бесквартирному и холостому, футболки, и относилась к нему как к сыну. Потом было какое-то напряжение и отчуждение, но вроде опять все наладилось. Какие у вас отношения с Буряком сейчас?

— Нормальные. Нельзя сказать, что мы каждый день встречаемся, но общаемся вполне по-товарищески. Вот сейчас на лицензию PRO пересдавали — пересеклись. Просто у него своя жизнь, у меня своя... Да, моменты бывали разные, но жизнь и время расставляют все по местам, хотя порой какие-то проблемы, с помощью которых хотят нас столкнуть, искусственно создаются. Это же не интересно, если Иванов с Сидоровым подрались, — кто будет слушать? А вот если Буряк с Блохиным не поладили — дело другое. С этого уже начинает катиться ком слухов, сплетен каких-то...

— С кем, интересно, из бывших партнеров вы дружите? Кого можете назвать сегодня своими друзьями?

— Да практически никого. Общаюсь со всеми, а сказать, что мы близко дружим... Нет, не могу. И с Михайличенко контачим, и с Балем, и с Володькой Бессоновым, с Олегом Кузнецовым работаем. Недавно вот встретил Сашку Заварова, Олег Протасов прилетел тоже на эти курсы — там было человек 13 бывших динамовцев. Сдали, посидели немножко, повспоминали...

— Вы коллекционировали когда-то футболки других футболистов — сколько всего их собрали и чьи?

— Их было много, и хотя потом уже, когда закончил играть, многие раздарил, думаю, и сейчас штук 60-70 осталось.

— Это великих игроков были футболки?

 

— Ну как — обычно менялись друг с другом (когда с «Сент-Этьеном» играли, с другими командами), но надо понимать, что когда у нас форма была «Адидас» (всего два комплекта — синяя и белая), это неприкосновенность считалась: меняться нельзя было ни при каких условиях.

— У кого сейчас эта коллекция?

— Все футболки у отца в гараже — до сих пор забрать не могу.

— Истлели уже, наверное...

— Думаю, нет.

— Блохин — фамилия редкая...

— Ну, не настолько. Сейчас вот на ICTV однофамилец мой есть — Иван Блохин: программу «Факты. Спорт» ведет.

— Помню, в ЦСКА был когда-то такой хоккеист, правда, не очень известный...

— Да, и академиков много.

— Ну кто же не знает академика Блохина!

— Нынче в России эта фамилия вообще популярна чего-то — мой же отец россиянин.

«РОДИТЕЛИ ЗДОРОВЫ, СЕМЬЯ В ПОРЯДКЕ — ЧТО ЕЩЕ НАДО?»

— У вас потрясающие родители Екатерина Захаровна и Владимир Иванович — они восхищают буквально всем: взглядами на жизнь, неуемной энергией. Сколько сейчас им уже лет?

— Маме — 92, отцу — 87. Мать до сих пор работает: не полный день, а до обеда. Я поражаюсь: уже и колено, жалуется, болит, и еще где-то что-то, а все равно на работу ходит — привычка. Отец на домашнем хозяйстве... О них можно долго рассказывать, даже книгу целую написать.

— Они до сих пор вас ругают?

— Случается...

 

— Мама же не может без этого, правда?

— Ну это, наверное, в порядке вещей. За что бранит? За то, что иногда позвонить забываю, заехать. Не прав я, конечно, поэтому дай Бог родителям только здоровья!

— Ваша прекрасная форма — это гены или упорные тренировки?

— Думаю, гены.

— На сколько лет вы сегодня себя чувствуете?

— По крайней мере, не на свой возраст. Стареешь же не телом, а душой, когда дома садишься и хнычешь: «Ой, елки-палки, уже 50!», «Ой, уже 55!», «Ой, 60!», «Ой, 70!»... Такого у меня не бывает. Мать тоже скрипит, жалуется, но она еще ого-го...

— Учитывая возраст и состояние ваших родителей, можно предположить, что вы будете долгожителем...

— Тьфу-тьфу (стучит по подлокотнику кресла)!

— Лет этак в 90-95 вы себя представляете?

— Дай Бог до таких лет дожить, но гляжу на своих родителей — они в полном порядке. Главное, наверное, для кого-то не быть обузой... Может, я и неправильно выразился, но ты же знаешь, как многие дети относятся к своим старикам: квартиры у них забирают, выселяют, выбрасывают умирать под заборы.

— Олег, эту беседу хотелось бы закончить...

— ...ура!..

— ...на оптимистичной ноте, но остался еще вопрос, который меня мучает. В нашей стране за последние годы роздано множество разных званий, в том числе высочайшее — Героя Украины. Лично я к наградам — к орденам и прочему — равнодушен, для меня фамилии намного важнее титулов. Блохин — это Блохин, Высоцкий, о котором вы вспоминали, умер даже не заслуженным артистом и от этого менее великим не стал. Вам где-то в глубине души не обидно, что вы, человек, который столько для Украины сделал и благодаря которому Украину в мире узнали, этим званием обойдены?

— Поверь, я абсолютно к этому равнодушен, поскольку цену себе хорошо знаю. Пусть спорят: фартовый я-не фартовый — история уже написана, и вычеркнуть что-то с ее страниц невозможно, как бы некоторые того ни хотели, как бы ни старались меня принизить. Есть «Золотой мяч», какие-то рекорды, выход в восьмерку на чемпионате мира... После ЧМ-2006 меня подавали на Героя Украины, но по разным причинам отказали.

— Отказали?

— Так, во всяком случае, говорили. Вникать в это я не хочу, и памятника при жизни тоже — это мы обсуждали. Конечно, было бы приятно — нет, не звезду Героя Украины на грудь, не звание какое-то получить, а вот если бы, когда построят под Евро-2012 НСК «Олимпийский», чтобы на его, может, стенах поместили таблички с именами ребят, которые создавали славу советскому, украинскому футболу. Почему? Потому что мы, наверное, все-таки достояние этой страны.

Молодежь надо на чем-то воспитывать: не на званиях, а на примерах людей, которые что-то стоящее в своей жизни сделали. Вот почему у нас спорт нынче на низком уровне? Ты же помнишь, как было: Блохин за границей, Волков, Бубка — здесь почти никого! Сейчас хоть кто-то вернулся из тех, кто может примером служить. Главное — не забывать, что без истории, без прошлого будущего не бывает, поэтому, если таблички на «Олимпийском» сделать, если какой-то музей, предположим, открыть... Это, я считаю, будет приятно и полезно, а Герой я или не Герой, мне абсолютно все равно. Мне и так уютно, спокойно, я хорошо себя чувствую. Родители здоровы, семья в порядке — что еще надо?

 

Дмитрий Гордон "Бульвар Гордона"