- Вы никогда ничего не говорите просто так. Тем более, когда повторяете что-то многократно. Вы единственный тренер, который регулярно сообщает общественности, во сколько раз выросла зарплата его игроков.
- Хочу, чтобы все знали, что мы постоянно повышаем футболистам зарплату. А начинали мы с зарплат очень низких. Игроки, которые впервые выходят в стартовом составе получают такие небольшие деньги, что представители других клубов просто посмеялись бы с этого. Зато если футболист раз вышел в стартовом составе, то у него в течение двух месяцев зарплата может вырасти в два раза.
- Было $500 — стало $1000?
- А потом $2 тысячи.
- Это такой воспитательный момент?
- Конечно. У нас есть игроки, которые много лет верой и правдой служат команде. Это три самых высокооплачиваемых футболиста. А остальные к этой зарплате идут. У молодых игроков зарплата может меняться каждый месяц.
- А в сторону понижения?
- Я никогда не понижаю зарплату.
- Один из ваших последних афоризмов: «Я никогда и нигде не работаю, когда футболисты получают больше меня». В каждой шутке доля шутки или это вообще 100% правда?
- Я когда приходил в команды и обсуждал условия личного контракта, одним из условий было: я не должен получать меньше, чем предыдущий тренер. А если будет результат, то моя зарплата должна расти в зависимости от возможностей клуба. Вот я в Полтаве уже пятый год, и зарплата моя увеличилась раз в пять.
- Скажите, а как в советское время формировалась заработная плата тренера?
- Там же были ставки из Москвы — 160, 180, 220 рублей. У главного тренера, по-моему, 240 рублей было. Хотя в трудовой книжке, вроде, было записано «инструктор по спорту». И премию за победу он получал наравне с игроками. Это были 50 рублей. А вот в командах с «улучшенными условиями» - в ЦСКА, «Динамо» - доплачивали за звание. Когда я играл в Днепропетровске, ребята числились на «Южмаше» и тоже получали доплаты.
- Вы трепетно относитесь к игрокам, которые выходят на пенсию. Это из-за того, что вы не очень хорошо попрощались со спортом?
- Отнюдь. Как раз на моем примере всем футболистам «Днепра» показали, как надо относиться к ветеранам. Когда я получил травму в матче за сборную и пришел к Жиздику и Емцу (тренерский тандем команды. - LB.ua) сказать, что я уже устал от этой боли и хочу заканчивать, они мне сходу заявили: «Или ты сразу же иди во вторую лигу в Днепродзержинск главным тренером, или оставайся у нас до набора в Высшую школу тренеров, а мы постараемся сделать так, чтобы ты туда поступил». И они это всё выполнили. У меня даже выбора не было, чем заниматься и куда идти — за меня решили тренеры.
И сейчас я стараюсь поступать так же. 10-го мая у трёх человек заканчиваются контракты, и мы с ними будем прощаться — это Вася Сачко, Сережа Величко и Дима Есин. Руководство ввело такой пункт в устав клуба, что футболисты, сделавшие вклад в завоевание Кубка Украины, получают сумму на приобретение автомобиля класса «люкс».
Сачко, к слову, останется работать в клубе. Создается команда U-19, где он будет помощником у Саши Омельчука, который в свое время тоже много сделал для полтавского футбола.
- Еще в начале сезона вы очень хвалили Сачко. Как вы принимаете решение: всё, пора ему на пенсию?
- Мы много общались на эту тему. А сейчас у нас появилась молодежь, которой нужно давать проявлять себя — Баранник, Будник. Вот исходя из этого так и решили.
- Вы любите записывать пережитое. От вас стоит ждать книгу воспоминаний?
- Я думаю, что нет.
- И что — все записи пропадут?
- Почему же — они останутся в семье, а как дальше будет... Но при жизни книга точно не выйдет.
- Многие уже стали забывать, что в начале 90-ых вы в «Днепре» работали если не с гениальными, то с умнейшими футболистами, затем стали чемпионом Украины с «Динамо». Не так давно с «Ворсклой» выиграли Кубок Украины. А что вас дальше удерживает в футболе?
- Ну, у меня есть контракт. Я еще не дожил до пенсионного возраста. И, как гражданин нашей страны, я хочу до пенсии доработать, а там буду думать. У меня еще четыре года контракта, а я всегда хочу его отработать.
- А неинтересно попробовать себя в разведении, например, красных панд, очень милые животные, к слову, или декоративных кроликов?
- У меня же есть голуби, я с ними продолжаю дружить. А кролики у меня были. Когда у меня родился внук, я постарался сделать так, чтобы в домашних условиях показать ему, как это всё рождается, растет. И рыбки есть. У меня дома в Киеве масса всего.
- Как руководству клуба удалось поселить вас, уроженца Красного Хутора, в четырех стенах в центре Полтавы? Здесь же чудесный частный сектор.
- У меня здесь есть и дача, и в начале мая я туда переезжаю. Уже два года живу там с мая по октябрь, там лес, речка, голуби, у меня уже много местных друзей-голубятников. Водитель Саша мне уже помогает, увлекся голубями.
- Ну, ему пришлось... Вы, кстати, так и не ответили на вопрос, что вас удерживает в футболе. Вы ведь покорили все реальные вершины. Это процесс ради процесса? Но ведь вы матёрый тренер!
- Мы сейчас развиваем инфраструктуру, хотим построить стадион с искусственным покрытием, чтобы там прежде всего работала U-19, плюс все детские команды города будут там тренироваться. И отсюда мы будем черпать резервы. Мы не собираемся приглашать легионеров.
- Вы чувствуете, насколько медленно идут преобразования в сфере инфраструктуры? Уже ведь не первый год разговоры ведутся.
- Я думаю, как только мы первый камень положим, у нас всё быстренько пойдет. Мы никак не можем сдвинуть его с места. Сейчас гендиректор едет в Киев окончательно утверждать бюджет. Думаю, в этом году мы приступим к строительству.
- Год назад ваш воспитанник, наставник «Кривбасса» Юрий Максимов после поражения от «Воркслы» 0:3 сказал: «Больше всего радовался боковой судья, улыбался, жал руку. Не буду говорить, кому. Ну что ж, буду учиться у Павлова, я уже не молодой». Общались после того случая?
- Конечно, общались. Он потом звонил. И за этот момент даже не говорил ничего. Это же эмоции, он еще молодой парень. У него и сейчас есть мысли, которые он вроде бы высказывает, но делает это не до конца. Ему надо учиться держать эмоции при себе, а если говорить, так говорить до конца.
- Вы говорили, что мама ваша была коммунисткой, и вы перед поступлением в Высшую школу тренеров стали членом партии. Скажите, как это сочеталось с тем, чтобы получить «Волгу» вне очереди, а затем ее продать немножко дороже?
- Это была норма нашей жизни. Давали ребятам возможность заработать. Это делали все и никто это не скрывал. У многих не было денег на получение машины, они одалживали у ребят, сразу продавали — и долги возвращали, и зарабатывали.
- А как это вяжется с образом коммуниста?
- А как — как и всё. Проблем не было. Но я, кстати, был одним из немногих в Днепропетровске, кто покупал машину и сразу ни одной из них не продал. В «Днепре» у меня первая машина была «Волга». Я попал в аварию, отремонтировал ее и дальше ездил. А уже потом продал. Мне дали вторую машину, которую я не продавал, пока не оказался в «Таврии» уже главным тренером. Мне руководство пообещало премию, а потом почему-то перестало выплачивать. Я спросил: «Если я продам машину и рассчитаюсь с ребятами — вы мне потом вернете эти деньги?» Они уверили меня, что вернут. Машину я продал, с ребятами рассчитался. А через две недели увидел, что денег мне не вернуть, бросил команду и уехал домой.
- У вас драк много в футбольной жизни было?
- Я раньше дрался в каждой команде, в которую приходил. Или на тренировке, или в быту. Дрался, доказывал что-то... Зато когда стал взрослым, уже давно руки не распускал, поводов сейчас нет.
- А длительную дисквалификацию ни разу не схлопотали?
- Однажды дали мне три игры за удаление, за драку на поле. Но я ведь не первый начал, а просто ответил.
- Вы обратили внимание: наши футболисты перестали драться — они толкаются, руками машут, но не дерутся.
- Такая молодежь пошла. С нами не сравнить, они уже другие. Нам ведь нечего было терять. А у них и штрафы, и контракты. У нас раньше были только обязанности, а у них сейчас есть и права.
- Недавно от коллег услышал, что футболисты в большинстве своем продолжают «бухать», как и в советские времена. Откуда такой стереотип, что футболист непременно должен закладывать?
- У нас в Полтаве выпивают только по поводу и — коллективно, одиночек у нас нет. А предыдущие поколения, конечно же, пили больше. Раньше же нечего было пить, в магазинах не было спиртного, они открывались в определенное время. А запретный плод сладок. А сейчас всего в избытке.
В мое время футболисты любили шампанское, а нынешние его почти и не пьют. Его было трудно достать, и шампанское для игрока было — ого-го, круто.
- А вы ведь всегда были за здоровый образ жизни?
- Спиртным я никогда не злоупотреблял. Я и сейчас месяцев по семь не пью. Во всяком случае, минимум лет десять на сборах я не пью вообще — ни пива, ничего. Расслабишься там — можно потерять контроль над ребятами. А во время сезона после второй-третьей игры могу выпить.
- Чтобы заснуть?
- Ну, да. Но в первую ночь после игры все равно практически не спишь.
- Вы в последнее время перестали попадать в передряги: в прямом эфире никого уже не материте на всю страну, брюки стали прочнее. Есть выражение: если вы перестали делать глупости — значит вы состарились.
- Видимо, я повзрослел. Плюс после встречи с Коллиной в Доме футбола я дал слово, что раз человек приехал сюда нам помочь, то и я должен ему помочь. Поэтому, пока он здесь, я судейство обсуждать не буду так, как раньше обсуждал. Я стараюсь над собой работать, сдерживаю себя.
- Можете вспомнить, чем вам запомнился 1984-й год?
- Впервые сыграл за сборную, в 30 лет, получил травму в столкновении с Феллером, так и не восстановился и закончил играть. В 85-м я уже не играл.
- А в кинотеатр на премьеру фильма «Любовь и голуби» не ходили?
- А, вот оно что. Но я его по телевизору смотрел.
- Бальзам на душу?
- Этот фильм очень любил Емец, Владимир Александрович. А он крупный такой был. Мы когда этот фильм смотрели на базе, он так заразительно смеялся, что мы начинали смеяться и с шуток в фильме, и с того, как радовался Емец.
- А почему отцы не смогли передать сыновьям любовь к голубятничеству?
- Мой отец как раз не держал голубей, а я этим увлекся. И на Красном Хуторе через дом у всех были голуби.
- Но их же держали не для эстетики, а для пищи?
Не-не-не, мы гоняли голубей. И я до сих пор голубиного мяса так и не попробовал, хотя все говорят, что оно полезное. У меня и желания такого не было. Люди заводили голубей для души: смотрели, ловили, на базары ездили — это целый процесс был. И мне кажется, что голубеводство сейчас переживает подъем, клубы голубеводов восстанавливаются. Мы когда играли на Кубок в Николаеве, то поехали к одному из старых голубеводов. А у него жена умерла, он сам болел, но он так трепетно относился к голубям, что на это нельзя было смотреть спокойно.
- Вы — неотъемлемая часть нашей футбольной системы или создали свою «подсистему»?
- Мое поколение уже уходит: Кварцяный ушел, Ищенко Саша стал функционером в детской школе. Мирон Маркевич один остался. Все остальные — молодежь.
- Я говорю о темной стороне системы.
Не думаю... Я живу, как все живут. Чего ж у меня будет какая-то своя система, своей нет.
- А вы не бунтарь разве по сути своей?
- Если что-то будет не так, как я себе это представляю, то я просто работать не буду. Не смогу подчиняться... Если раньше у меня было желание поехать в Федерацию, поприсутствовать на каких-то мероприятиях, то сейчас я туда почти не езжу.
- У нас не стихают разговоры, что футбол все-таки развивается. А где оно — это развитие? Матч «Кривбасс»-«Александрия» или «Шахтер»-«Динамо» - это развитие? А кто-то посмотрит на желтые карточки Маркоски, Ребенка — и тоже плюнет под ноги.
- Смотря что подразумевать под развитием. Если вспомнить, какая у нас раньше форма была... А сейчас все в хороших спортивных костюмах, форма игровая блестит, стадионы, поля, пресса. Сейчас журналисты считают себя профессионалами в футболе, во всех видах спорта. Я не понимаю, как один человек может писать о десяти видах спорта и утверждать, что его точка зрения единственно правильная. И это ни разу не сыграв в этот вид спорта. Я думаю, эти люди ведут наш футбол немножко в другую сторону.
- По поводу формы, стадионов: это все — внешний лоск, а внутри система прогнившая. И я снова вспоминаю матч «Кривбасс»-«Александрия».
- Я еще не знаю ни одной страны, где бы этих игр не было. Но сейчас идет веяние, что об этих играх узнают и наказывают за них — в Италии, в Турции. Если у нас это сделают — мне будет приятно это узнать. Но у нас просто говорят. А доказательств никаких нет. А в последних турах, когда кто-то уже решил свои вопросы, как заставить игроков «умирать» на поле?
Мы играли с «Шахтером», и нам забили гол из «вне игры». И говорят: ну, как можно было его оставить одного? А я отвечаю: а как за ним бежать, если он оказался в офсайде? Мои игроки его специально и оставляли в положении «вне игры». Футболисты же не виноваты, что судья засчитал этот гол. Так что любой момент можно истолковать в нужную для тебя сторону.
- Правда, что в «Ворскле» штрафы с футболистов уходят в некий фонд помощи рядовым сотрудникам клуба.
- Да, мы перед праздниками, в Дни рождения, в конце первого круга и чемпионата дарим конверты работникам стадиона, труженикам полей, уборщицам, поварам. Ребята покупают кофеварки, какие-то подарки. Это всё у нас на базе есть.
За поражение со счетом 0:3 главный тренер и игроки стартового состава платят по тысяче долларов. Проиграли «Динамо» Киев — заплатили $12 тыс. штрафа. Деньги ушли на наш «счет».
Но они могут и вернуться к игрокам вместе с премиальными.
