Новичок «горняков» Марко Девич стал героем июльского выпуска журнала «Шахтер». Форвард рассказал о себе, о том как принимал решение переехать в Донецк, о своей семье.

− Марко, давай начнем с «Металлиста». Харьковчане тебя боготворили. Вдруг ты переходишь в «Шахтер». Естественно, люди реагируют по-разному. Как ты настроен сейчас? Будешь искать расположения болельщиков «Шахтера» или харьковские фаны останутся для тебя всегда на первом месте?

− Кто займет первое место в душе – об этом еще рано говорить. В «Металлисте» я провел великолепное время и очень рад этому периоду жизни, клуб мне во многом помог. Харьковских болельщиков я люблю и благодарен им за все, что они сделали для меня за эти шесть лет. Теперь у меня новый этап. Считаю, это шаг вперед. А что касается болельщиков – в Донецке я начинаю с нуля. Нужно своей игрой и голами завоевать любовь фанатов. Для меня нормально, что половина болельщиков «Металлиста» приняла мой переход одним образом, а другая – иначе. Я сам считаю, что сделал правильный шаг. «Шахтер» – на ступень выше в футбольной карьере. Здесь борьба за трофеи – что в Украине, что в Европе – и участие в Лиге чемпионов. На моей позиции тут много хороших футболистов, поэтому конкуренция будет очень большой. Станет ли кто-то обижаться на меня – не знаю. Но в «Металлисте» я каждую минуту отработал максимально. То же самое собираюсь делать и в «Шахтере».



− Ты подписал контракт, даже не пообщавшись ни с тренером, ни с президентом. У тебя в тот момент с работой все было настолько плохо? Или ты ухватился за возможность перейти в «Шахтер» сразу, не раздумывая?

− Нет-нет! «Шахтер» – это большая команда. Но и «Металлист» растет с каждым годом, становясь грандом украинского футбола. Во многом мне помог Дарио Срна. Он позвонил и сказал, что есть интерес, что тренер хочет меня видеть. Да, я на то время не общался с Мирчей Луческу, но если Дарио сказал, что Мистер заинтересован, конечно, я ему поверил, и это действительно так. Не могу сказать, что в «Металлисте» было плохо – наоборот! Но когда я узнал о возможности перейти в «Шахтер» – не раздумывал.



− На твоей позиции в «Шахтере» сейчас будет очень большая конкуренция. Сознательно шел на этот риск?

− Очень рад этой конкуренции. Она помогает футболисту расти. Я считаю, что у меня еще есть возможность развиваться в футбольном плане. Насколько – посмотрим. Но в таком клубе в любом случае должна быть серьезная конкуренция. Мне это интересно, для меня это новый вызов в жизни. Я хочу себя проявить.



− Можешь описать переживания футболиста, когда он переходит в другой клуб?

− (Улыбается.) Да, было такое. Но я ведь остался в этой же стране, в Украине. Она мне многое дала: паспорт, возможность сыграть на чемпионате Европы и других матчах… Перебрался на расстояние в триста километров от Харькова. С каждым днем становлюсь все увереннее – думаю, что проблемы с адаптацией у меня не будет. Я уже долго в Украине, знаю язык, чемпионат, общаюсь с ребятами, а с некоторыми играю в одной сборной.



− У тебя не было страха: «А вдруг не получится?»

− Нет. «Вдруг не получится?» Что это значит? Тогда будем постоянно сидеть на одном месте и все. Без риска в жизни ничего не складывается. Я подписал контракт на четыре года и хочу не просто его отрабатывать, а еще и доказать, что Марко Девич, хорошо игравший в «Металлисте», может играть еще лучше в «Шахтере». Я настойчив по отношению к себе. Если я забью сегодня два гола, в следующем матче хочу забить еще два. И чтобы при этом выиграла команда. Хочу приносить пользу «Шахтеру», чтобы команда почувствовала: я отдаю все силы, чтоб добиться результата.



− Были люди, которые пытались отговорить тебя от перехода?

− Честно говоря, некоторым в Харькове было жаль, что я ухожу. Друзья и семья поддержали меня. Все знают, что «Шахтер» – это клуб европейского уровня. Некоторые болельщики присылали эсэмэски: «Не уезжай», «Оставайся». И мне было не все равно, когда я получал эти сообщения, потому что я очень эмоциональный парень. Было немного грустно покидать Харьков из-за болельщиков, они сильно меня поддерживали.



− Был ли человек, поговорив с которым ты окончательно решил: «Все, перехожу»?

− Это случилось почти сразу после того, как мне позвонил Дарио и сообщил, что есть интерес клуба.



− Так этот человек – Дарио?

− Он спросил: «Ты заинтересован?» Я сразу ответил: «Да». Было еще пару звонков. Но это длилось недолго. Не мучили друг друга. (Улыбается.)

 

 − Как устроился в Донецке?

− Сначала жил в «Донбасс Паласе». Но квартиру быстро нашел! В Харькове я тоже все время жил в квартире, не в доме. Мне так удобнее.



− Опиши, как прошла твоя первая встреча с Мистером и президентом?

− С президентом я долго говорил по телефону. Он сказал: «Марко, привет! Добро пожаловать в семью «Шахтера». Пожелал мне удачи. Я поблагодарил его за шанс, который мне дали. Надеюсь, что и я, и он будем довольны. Даже глубоко уверен в этом. Что касается Мистера – впервые мы встретились на сборе. Он представил меня игрокам, отметил, что я неплохо провел пару сезонов в «Металлисте». Я поговорил с ним, а также с Александром Спиридоном, который рассказал мне, какие вещи тренер приветствует, какие – нет. Он тоже очень помог мне в период начальной адаптации.



− Нагрузка оказалась примерно такой же, как в «Металлисте»?

− Нет, на одну ступень выше. Хотя, возможно, так на сборах – посмотрим, как будет в период чемпионата.



− Тебе тяжело или ты чувствуешь в себе силы подняться на эту ступень?

− Я именно для этого и пришел – подняться на ступень. Уверен в том, что мне хватит сил. Если брать футбольный возраст, я еще молодой – мне еще играть и играть!



− Как вокруг любого успешного мужчины, вокруг тебя много поклонниц. В Донецке тебя ждет новая волна интереса со стороны девушек. Тебе нравится, когда ты в центре женского внимания? Или ты к этому равнодушен? А может, тебя это раздражает?

− Прежде всего, хочу сказать, что у меня есть девушка. Она сейчас в Сербии. Но будет приезжать в Донецк. У успешного мужчины, как прозвучало в вопросе, должна быть такая же женщина! Для меня самое главное – быть в центре ее внимания. (Улыбается.) А остальные девушки… Если попросят автографы – без проблем.



− Расскажи о своей девушке. Кто она?

− Ее зову Милица. Она из Сербии. Мы вместе четыре с лишним года, а знакомы около шести лет. Она заканчивает учебу в университете. С каждым днем чувствую, что все больше люблю ее, и когда ее нет со мной – скучаю. Я сам по себе очень эмоциональный, и она меня успокаивает. Смотрю на нее не только как на девушку, но и как на друга. Знаю, что в некоторых парах по прошествии времени люди друг другу надоедают, уже не то… Но в отношении себя ощущаю, что с каждым днем наша любовь растет и крепнет. И так будет всегда. Наши с ней отношения все лучше и лучше. При переходе в «Шахтер» она тоже меня поддержала. Была все это время вместе со мной. Я уже не могу дождаться, когда приедет сюда.



− То есть она живет в Сербии, а приезжает к тебе в гости на каникулы?

− Да. Ей осталось еще шесть-семь экзаменов. Она закончит университет. А дальше посмотрим. До конца года все решится. 



− Пока жениться не собираетесь?

− Мы серьезно встречаемся. Стараемся, чтобы не было долгих разлук, чтобы не скучать подолгу друг по другу.



− Какая у Милицы специальность?

− Политические науки. Важно, чтобы она в жизни себя реализовала. Чтобы не жила за счет меня. Так и постараемся все устроить. Поэтому ей вначале надо окончить университет, пойти работать, как-то заявить о себе. Я вроде бы самореализовался, поэтому постараюсь ей помочь.



− В общем, можно сказать, что ты неженатый женатик?

− Наверное. У нас очень серьезные отношения.



− Тонкий вопрос. Если не хочешь – не отвечай. Он касается твоих родителей. Это правда, что они глухонемые? 

− Да, правда. 

 

− То есть ты воспитывался в довольно необычной обстановке, знаешь язык глухонемых?

− Знаю. Между прочим, этот язык постоянно меняется. Какие-то базовые вещи остаются, но изменения происходят. Когда папа был еще крохой, у него была высокая температура, и доктора вкололи большую дозу пенициллина. Это дало осложнения на уши. И он остался без слуха. Похожая история и с мамой. Уже будучи взрослыми на почве общего несчастья они и познакомились. А я жил с дядей и бабушкой по отцовской линии. Очень большая заслуга папиного брата в том, что я получил нормальное воспитание, окончил школу.



− Как ты сейчас общаешься с родителями?

− Бабушка живет сейчас с папой. Она знает язык жестов, и через нее общаемся с отцом по телефону. С мамой – с помощью СМС.



− У тебя есть брат или сестра?

− Нет. Я в семье один ребенок.



− А папа как-то связан с футболом?

− Да! Он точно талантливей, чем я. Хотя я внешне на него очень похож. Говорят, один в один. (Смеется.) Отец в свое время играл на высоком уровне. Выступал за олимпийскую сборную Югославии. Но проблема со слухом… А был бы очень сильным футболистом. И сейчас, когда есть время, ходит на игры.



− То есть в Донецк он будет приезжать?

− Когда пройдет моя адаптация в команде, тогда прилетит. Может, на матчи Лиги чемпионов. Папа, кстати, уже был в Донецке. Смотрел игру сборной с Англией и Францией. И не только он. Было много родственников – человек 15. У всех осталась масса хороших впечатлений от города и «Донбасс Арены».



− А мама?

− Мама – нефутбольный человек. Поэтому на матчи вряд ли приедет.

 

− За свою карьеру ты раздал много интервью. Самый ненавистный вопрос для тебя, который бесит и злит?

− Раньше было много вопросов о моем принятии украинского гражданства. Время идет, становлюсь старше, и неприятных вопросов для меня нет. А если сам журналист знает, что спросил что-то нехорошее и пытается что-то из этого выкрутить, я это вижу и просто не отвечаю. Если ему не стыдно задавать какой-то безобразный вопрос, то почему мне надо стыдиться, что на него не ответил? А когда по-человечески, поговорить можно на любую тему.



− Что тебе в самом себе не нравится?

− Прежде всего, я очень нервный. Могу на что-то среагировать так, что самому потом жалко. Понимаю: мог поступить по-другому.



− Можешь даже ударить?

− Ударить – нет, а сказать нецензурно – да. Но с возрастом контролирую себя лучше.



− Ты дисциплинированный человек?

− Считаю, что да. Это лучше спросить у моих тренеров. Не могу сказать, что идеал, но дисциплинирован в меру.



− В еде привередлив?

− Разборчив. Для каждого профессионального спортсмена важно следить за своим рационом. Мы хотим иметь больше силы и меньше жира, как говорится. Значит надо помочь своему организму найти какой-то баланс. Я и сам по себе худощавый, но все подряд не кушаю. Хотя лет в 19–20 ел все. И никаких проблем с весом. У меня, кстати, и папа худой. Но сейчас, если скушаю что-то лишнее, могу чуть прибавить в весе. Поэтому берегу себя, потому что хочу еще долго-долго играть.



− Удиви меня. Скажи, что умеешь готовить что-то необычное!

− Умею. Яичницу! (Смеется.) 



− Не густо… Ну тогда расскажи о твоем самом ярком поступке в жизни?

− Недавно у Милицы был день рождения. Пригласил всех ее подруг, а для нее это был сюрприз. Зашла в ресторан и обомлела. Даже всплакнула. Потом благодарила. А когда она чувствует себя счастливой, то я – в два раза больше.

 

− Сталкивался с ситуацией, когда девушки пытаются завести роман с футболистом из-за денег?

− Такого у меня в жизни не было. С Милицей мы уже давно встречаемся. 



– Война в Югославии как-то коснулась твоей семьи?

– Да. Я был в Белграде в тот период, когда его бомбили. Но тогда для меня это было интересно, потому что я был ребенком: хи-хи, ха-ха. Не понимал, что на самом деле происходит. Слава Богу, мои родные и близкие остались живы и здоровы. Но после этого во всей стране начались большие проблемы, и было тяжело вернуться на прежний уровень. Последствия войны до сих пор дают о себе знать. 



– Как ты переживаешь футбольные и личные неудачи? Замыкаешься в себе, никого не хочешь видеть, слушаешь музыку?

– Бывает, конечно, что очень расстраиваюсь. Для меня футбол – это больше чем жизнь. Когда играю хорошо и команда побеждает – я счастлив, у меня все нормально. Но когда проигрываем или, допустим, я не забиваю пенальти (улыбается) – да, действительно, бывает, что не желаю никого видеть. Хочется побыть наедине. Посидеть, полежать. И когда уже утром просыпаюсь, сам себе говорю: «Давай, будет следующая игра, будет все нормально». 



– Ты способен испытывать глубокое чувство вины из-за какого-то своего неправильного поступка? Если да, извиняешься ли ты в таком случае?

– Если чувствую, что виноват, то для меня не проблема подойти и извиниться. Когда я плохо пробил пенальти в игре с «Олимпиакосом», я очень себя плохо чувствовал. Потом забил, и мы прошли дальше, но все равно я до сих пор испытываю вину за тот неудачный 11-метровый. 



– Какой самый необычный слух или сплетню ты о себе слышал?

– (После паузы.) Не знаю. Я мало сижу в Интернете. Может быть, ты знаешь?



– Нет. Я же не могу знать, правда ли то, что о тебе пишут, или это фантазия журналиста.

– Может быть, обо мне и сплетничают, но я на это просто не обращаю внимания. Тем более вроде бы ничего такого и не писали. 



– А в Белграде? Родители ничего такого не читали?

– Нет. В Сербии, конечно, меня знают. Но не так, как в Украине, тут я намного больше популярен. Поэтому до моей семьи в Сербии слухи не доходят.

shakhtar.com