— На два года.

— Условиями доволен?

— Сейчас в стране такая ситуация, что у всех есть проблемы. Я об этом не думал. Зарплата — не на первом месте сейчас стоит. Главное — играть.

— У всех «Олимпик» ассоциируется с матчами, назовем их, «на контору». Не думал об этом, когда ехал на просмотр?

— Конечно, читал, что такое писали, но разговаривал с друзьями, которые там играли, они сказали, что ничего такого и близко нет.

— Другие варианты по трудоустройству были?

— Да. Говорил с агентом, вариантов хватало. За границей были варианты. В той же Польше мог остаться. Но когда поговорил с тренером «Олимпика», захотелось в эту команду.

— Твой первый сезон в Премьер-лиге начался не самым лучшим образом — со ссылки в «дубль». Был конфликт с Кононовым?

— Не было никакого конфликта. Возникла ситуация, что у меня был вариант уйти в другой клуб. Я не прошел с командой полноценные сборы и из-за этого не попадал в состав в начале чемпионата. Потом Кононов ушел, пришел Орбу, который ставил тех, кто уже играл.

— В какой клуб мог уйти?

— Тогда было много разговоров об интересе «Говерлы». Но в Ужгород так и не ездил.

— Вновь попадать в состав ты стал при Червенкове. Болгарский специалист — довольно закрытый для прессы человек...

— Не знаю, может для прессы он и был закрытым, но для футболистов он был открытым всегда. Всегда разговаривал, помогал, указывал нам на ошибки, на позитивные моменты. Позитивный и хороший наставник. Историй разных много было... Он хорошо разговаривал по-русски, но очень смешно, с акцентом . Постоянно, когда общался с командой, пытался над кем-то подшутить, сказать какое-то слово, получалось смешно. Не могу сказать, что Червенков — строгий тренер, но он постоянно требовал от игроков огромной отдачи. Футболист всего себя оставлять на поле.

— При каком из тренеров, в твоей игровой карьере, было больше всего запретов, штрафов?

— Так сразу и не готов ответить. У каждого наставника свои особенные запреты. Пучков не разрешал колу пить. За это штрафов не было. Просто, когда видел, делал замечание. При Кононове штрафов было больше. Нельзя было никуда опаздывать. Категорично. Нужно было вовремя приходить на тренировку, у тебя проверяли давление, вес.

— Сам часто штрафы платил?

— Честно говоря, ни разу. Как-то раз я провинился. А у нас, в «Севастополе» были тогда Дуляй и Левандовски. Они следили за командой. Я опоздал, они мне рассказали, мол, нельзя так, и... простили.

— Когда понял, что «Севастополю» конец?

— До последнего момента никто ничего не понимал. Уже когда чемпионат закончился, говорили, что команда будет, а, если что и произойдет, есть разные варианты. Когда уже все команды начали подготовку к новому сезону, нам уже сказали, что «Севастополя» не будет. Пообещали рассчитаться, но так и не сделали этого.

— Помнишь свой последний день в «Севастополе»?

— Тогда я не думал, что этой мой последний день в клубе. Собрал вещи, и поехал к родителям. Даже не все забрал. Просто девушка у меня из Крыма, так что половину вещей оставил в Севастополе.

— Кто и при каких обстоятельствах тогда объявил, что команда прекращает существование?

— Разговаривал со своим агентом, а он общался с руководством и тренером. Сначала я прочитал в интернете, что команды не будет. Потом набрал спросить, правда это или нет. Получил ответ, что правда...

— Никакого командного собрания не было?

— Нет. Мне сказали, что команды не будет, мы с агентом уже решали вопрос с бумагами, подписали расторжение.

— Как отнесся к желанию Красильникова отправить «Севастополь» играть в Россию?

— Понимал, что «Севастополь» в Премьер-лиге Украины точно не играл бы. Никто бы туда не приехал. А Красильников... Это его дело. Где он хочет, там пускай и играет. Мне жалко, что «Севастополь» не остался в Украине.

— Что вообще можешь сказать о Красильникове? Какой он человек?

— Я особо с ним не общался, поэтому судить тяжело.

— Если бы история «Севастополя» была книгой, то каким бы персонажем был бы там Красильников: позитивным, или негативным?

— Он был бы президентом. (Улыбается.) Президент не должен быть для всех хорошим. Для меня он ничего плохого не сделал. Не могу ничего плохого сказать о нем.

— Какая задолженность у «Севастополя» конкретно перед тобой?

— Три месяца.

— Понимаешь Жабокрицкого, который принял российское гражданство?

— Конечно, понимаю. Он женился, у него родился ребенок, он купил квартиру в Крыму. Саша любит Украину, но принял гражданство, потому что для нормальной жизни в Крыму нужно российское гражданство. Без него ты там даже ребенка в больницу сводить не сможешь.

— Можешь ли представить ситуацию, при которой ты бы принял российское гражданство?

— Гражданство России мне не нужно. Я родился в центральной Украине, меня все устраивает.

— Считаешь себя патриотом?

— Конечно! Играя в Польше, всегда разговаривал на эти темы, очень переживал, новости читал, смотрел. Конечно, я патриот.

— Поляки много расспрашивали о ситуации в Украине?

— Да, когда я приехал в Польшу, тогда это все только началось... И постоянно, с кем я не знакомился, с кем не общался, все спрашивали о ситуации в Украине. Что знал, то и говорил.

— Давно был в Крыму?

— Как тогда уехал, еще не возвращался.

— Что скажешь о новом чемпионате Крыма?

— Это уровень первенства области. Вот был в Крыму чемпионат республики, туда добавился «Севастополь» — на этом уровне очень сильная команда. Он там вообще никому шансов не оставляет. «Севастополь» сейчас и правда в порядке. Вернулись Бредун, Жабокрицкий. Играет Кива — тоже хороший футболист. Но им сейчас просто не с кем играть. Это не чемпионат, а так — чтобы футбол совсем не умер. Для поддержки.

— Вспомни самый яркий эпизод за время твоего пребывания в «Севастополе»...

— Тогда каждый день и каждая игра дарили позитивные эмоции. Я во время игры получал просто огромное удовольствие, когда люди поддерживали нас, кричали мою фамилию. Не знаю, почему, но именно вот эта история вспомнилась. Команда собралась, была встреча с болельщиками. Они задавали нам вопросы. Мне задали вопрос, какого я роста, чтобы сравнить с Месси. Рост аргентинца 169 см, так вот я, чтобы подшутить, встал на стул и сказал: «Месси меня выше на 2 сантиметра, но так — я его выше». (Улыбается.) Весь зал смеялся, было очень забавно.

— Расскажи историю с 34-м номером. Тебя все называю «Т-34»...

— Это было давно. Мне тогда лет 18, наверное, был. Тренер «дубля» «Княжей», мы тогда во второй лиге играли, Марущак, когда «раздавали» номера, сам мне набил «34-й» и рассказал, что во Второй мировой войне был танк — Т-34. Маленький, быстрый — как раз подходит мне. И с того момента это прозвище и приклеилось.

— В июле появилась новость, что ты тренируешься в составе команды из первой лиги Польши — «Видзеве». Как попал туда, и почему не получилось устроиться?

— Я приехал в Польшу, там какие-то были варианты. И чтобы форму не терять, просто тренировался с этой командой шесть дней.

— Была так же информация, что тобой интересуются несколько украинских клубов. Что это были за клубы и почему не рассматривал их предложения?

— Потому что с их стороны не было конкретики. Агент говорил, есть интерес. Не знаю, говорил он с ними, или нет. Та же «Говерла» интересовалась, «Металлург» запорожский. Но никакой конкретики не было, ни с кем лично не общался. Тут, в «Олимпике» я с тренером поговорил лично. Так мы и сошлись.

— А как попал в «Рух» из Хожува?

— Изначально этого варианта не было. Приехал в другую команду, там опять же что-то не получилось. Тренировался три дня. И потом тренер «Руха» — словак — узнал, что я свободный агент. Потом он, кстати, говорил, что видел меня, видел мои игры. Пригласил без просмотра.

— А почему контракт был подписан лишь на полгода?

— Была возможность пролонгации на такой же срок...

— Что там не сложилось, ведь ты сыграл лишь три матча за «Рух»?

— Да. Так получилось. Я не проходил сборы с командой. Когда я пришел — уже восьмой тур. Тренер меня начал ставить в состав. Но потом наставника убрали из-за неудовлетворительного результата. Пришел новый тренер. Я при нем сыграл пару матчей. Так получилось, что-то не сошлось. На тренировках он меня наигрывал, все хорошо было, но на матчи не ставил.

— Потом ты перешел в «Гурник» Ленчна. Не было ли тогда вариантов вернуться на родину?

— Были, но я уже говорил, хочу остаться в Европе, поиграть. Плюс, там был тренером Юрий Шаталов. Понял, что я ему нужен, и решил остаться.

— Там тоже показатели не намного лучше, чем в «Рухе» — пять матчей...

— Не знаю... На сборах все было хорошо. Мы выходили, забивали, выигрывали с крупным счетом. Потом начался чемпионат, первый матч мы вничью сыграли, во втором — уступили. Потом тренер просто начал доверять другим людям.

— Он как-то тебе это объяснял?

— Говорил, что я еще не до конца понимаю его требования. А они у него были специфическими. В защите нужно было много отрабатывать. Я всегда выходил на замену, когда нужно было усилить атаку, отыгрываться. А когда это не нужно было, не играл.

— И контракт снова всего на полгода был...

— Я на больший срок и не хотел подписывать. Это не те команды, в которых мне хотелось бы играть. Если было бы у меня там все хорошо, то я обязательно продлил бы соглашение.

— Считаешь ли период в Польше провалом?

— Удачным его точно не назвал бы. Скорее, да, провальным.

— Согласен, что сейчас специалистам и селекционерам украинских клубов тебе все надо доказывать заново?

— Да. Я год не был в Украине, никто обо мне ничего не слышал, но это все можно вернуть за пару хороших игр.

— Насколько в Польше меньше уровень зарплат футболистов, по сравнению с Украиной?

— Не знаю, как сейчас, какие зарплаты в командах, но когда я играл в «Севастополе», а чемпионат был на подъеме, в Украине платили в разы больше, чем в Польше. Поляки, скажем так, не очень щедрые в футболе. Там больше каких-то бонусов.

— Во сколько раз твоя зарплата в «Рухе» была меньше зарплаты в «Севастополе»?

— В три.