Ровно 30 лет назад Виктор Александрович Звягинцев попрощался с футболом и пошел работать проходчиком на шахтах Донбасса — другой работы тогда для него не нашлось

— Виктор Александрович, ради того, чтоб на Олимпийские игры поехать, вы перешли из «Шахтера» в киевское «Динамо». А ведь в Донецке вас ценили высоко. Первый секретарь местного обкома партии лично пригласил вас после того, как «отслужили» в ЦСКА, трехкомнатную квартиру выделил — серьезная мотивация по тем временам...

— Мне поставили условие: если хочешь играть в сборной, участвовать в чемпионате Европы, в Олимпийских играх — пожалуйста. Но если останешься в «Шахтере» — дальше ходу нет. В общем, подписал контракт прямо на борту Ту-154. Мне динамовские тренеры все объяснили, положили передо мной лист бумаги — и все...

— Можно представить, как болельщики в Донецке к вашему маневру отнеслись — по-шахтерски. За крепким словом, наверное, в карман не лезли.

— Болельщики, конечно, считали меня предателем. Когда приезжал в Донецк играть против «Шахтера», стадион свистел. Со мной в «Динамо» еще был Толик Коньков (бывший футболист «Шахтера». - Авт.), так что нам двоим на орехи доставалось. Но, если честно, душа моя из Донбасса и не уезжала, я здесь всегда был как дома. Только согласитесь, участие в Олимпийских играх тоже ведь не каждый день предлагают. Мы тогда третье место заняли. Я даже в игре со сборной Ирана забил гол. 2:1 выиграли.

— Что особенно запомнилось из той поездки в Монреаль?

— После теракта на предыдущей Олимпиаде (в результате теракта, совершенного членами радикальной палестинской организации «Черный сентябрь» на ХХ Олимпиаде в Мюнхене в 1972 году погибли 11 членов израильской сборной. - Авт.)меры безопасности были беспрецедентными. Олимпийскую деревню, где мы находились, огородили колючей проволокой, ввели сумасшедшую пропускную систему. Круглые сутки в небе патрулировали вертолеты.

— И половину советской делегации составляли «люди в сером», наверное?

— Был один из «конторы глубокого бурения», как мы ее называли, — под видом заместителя председателя совета «Динамо», да еще массажист, о котором все знали: «дятел».

— Им пришлось за подопечных волноваться? Или инструктаж вы соблюдали четко?

— Мы ничего не нарушали, а мелкие про­вокации случались. Украинскому спринтеру Валерке Борзову писали записки: «Оставайся в Канаде!», нам значки подбрасывали с трезубцами или «300 рокiв боротьби з Москвою». Значки у нас, конечно, отбирали. Мы смеялись над этим, из «конторы» — подумаешь, значок...

Еще вспоминаю такой случай: однажды в душе стоим, разумеется, без одежды, вдруг мужик какой-то заходит. Представился: «Я — Андрій Бандера, син Степана Бандери». И давай на нас наезжать: «Ви, хлопцi, начебто, всi українцi (олимпийская сборная почти целиком из киевских динамовцев состояла. - В. З.), так чому ж з вами разом грає Кiпiанi або Федоров?». Он считал, что раз мы из Киева, в команде все должны быть украинцами.

— С членами иностранных сборных общались?

— С американцами жили на одном этаже, но пообщаться не пришлось — насупленные они какие-то, хмурые.

— А как же знаменитая американская улыбка?

— Какие там улыбки! Они так сосредоточились на победе, что больше им было ни до чего. Выступили блестяще, но ведь знали, за что борются. У них миллионные контракты. А я за олимпийскую медаль получил 200 долларов, да еще и подоходный налог с меня вычли.

— Вам эта медаль не просто досталась. В недавнем интервью газете «Спорт-Экспресс» вы отозвались о Лобановском как о жестком тренере, не жалеющем игроков. Судя по откликам на интернет-форумах врагов вы этим себе нажили немало.

— Ничего нового я не сказал. На вопросы о Лобановском я уже 35 лет отвечаю одно и то же. Готовя нас к участию в Олимпийских играх 1976 года через игры в чемпионате Европы, он ставил на нас эксперимент, а мы переносили сумасшедшие, невыносимые нагрузки. Его пытались переубедить — тренеры, руководители, ученые из спортивной медицины. Но жизнь сама доказала, что все это утопия. Наши бронзовые олимпийские медали руководство страны посчитало неудачей, и мы вернулись из Монреаля чуть ли не врагами народа. Но чего нам стоила эта бронза, знали только мы.

— Вы считаете, результат на Олимпиаде мог бы быть другим?

— Так считаю не только я. Мы пытались объяснить Лобановскому, что сумасшедшие нагрузки выжимают нас как лимон, у нас просто не было сил. Я не раз говорил, что не сплю ночами, потому что слышу удары своего сердца. Он отвечал, что нужно потерпеть. Знаете, когда мы отдыхали? Только в игре. Я в прошлом году перенес инфаркт, еще раньше — микроинсульт. А Виктора Колотова уже давно нет, он умер в 50. Я уверен, что это все последствия тех нагрузок.

— Из «Динамо» (Киев) вы ведь не просто так ушли, а как зачинщик бунта?

— Мне уже надоело в этом разубеждать: к организации того бунта я никакого отношения не имею. Пока придумывался сценарий, как снять Лобановского, я вообще в Донецке был. Мы вернулись с Олимпиады, и я уехал повидаться с семьей, а динамовцы собрались в парной и все обсудили. Я позвонил Мише Фоменко, спросил, когда нам нужно быть на базе. Тот сказал, чтоб я приходил к Федерации футбола к девяти утра. Я-то пришел, а больше никого нет. Потом из кустов выбираются Онищенко, Фоменко. Рассказали мне, что и как. «Ты с нами?» — и я сразу согласился. В общем, решили все разом заявления об уходе из команды подать. Решко, правда, передумал вдруг, ну и получил от Онищенко — тот его по лицу ударил, когда вышли от председателя федерации. Потом я понял, что меня подставили: я ведь раньше всех пришел и стоял на виду под окнами. Руководство решило: кто первый, тот и зачинщик. Но Лобановского главным все же оставили, а Базилевича и Петрашевского убрали навсегда.

— А вас отпустили с миром?

— Футбольные начальники согласились сразу, но председатель Спорткомитета Украины Николай Бака целый месяц не давал разрешения на переход. Меня к тому времени уже ждали в «Шахтере».

— Отношения в «Динамо» (Киев) непростыми были, правда?

— Приведу такой пример. Во время товарищеского матча с «Нанси», в котором тогда играл Платини, Базилевич подскочил к бровке — что-то хотел Блохину подсказать. А Блохин через плечо его послал подальше. Как только в Киев вернулись, сразу собрание, партком: «Блохин оскорбил тренера!». Слово дали футболистам. Мунтян, Рудаков по одному поднимаются: «В армию Блохина!», «В воинскую часть!». Я слушаю и ничего не понимаю. Пришлось и мне что-то говорить, ну я и предложил: «Давайте накажем его материально и забудем об этом инциденте».

— Из двух зол, как говорится...

— В общем, на этом собрание и закончилось, а Блохина оштрафовали. Мне потом объяснили, что в команде ему, самому молодому тогда, не могли простить «Золотой мяч». Многие считали, что они больше заслуживают этого приза.

— Когда вернулись в «Шахтер», вас там без ревности встретили?

— Вернулся, как и не уходил. Будто чувствовал, что долго в Киеве не задержусь, потому и квартиру получать не хотел. Лобановский не мог понять: «Витя, ты что делаешь? Это же Киев! Я на выходные тебя к семье отпускать не могу». Но о том, что вернулся домой, я не пожалел ни разу. Здесь мне все родное. А Киев, кстати, не люблю до сих пор.

— Вскоре после вашего возвращения в «Шахтер» команду возглавил Вик­тор Носов, совсем еще молодой по тренерским меркам. Вы скептически отнеслись к этому назначению?

— Носов до тех пор никогда и ни­где главным не был. Если честно, он тогда дрогнул. Я, Юра Дегтярев, Володя Сафонов, Бабуся (прозвище Виталия Старухина. - Авт.) собрались на совет и сказали ему: «Васильич, мы Салькова сделали заслуженным тренером Украины? И тебя сделаем. Ты только нам не мешай, а мы будем тебя поддерживать».

А тут еще прежний тренер «Шахтера» Владимир Сальков в интервью какой-то газете, отвечая на вопрос, почему ушел из команды, заявил, что из этой команды уже ничего не выжмешь. И этим он нас сильно разозлил... В общем, решили доказать и ему, и себе, что многое можем. Играли так, что чуть не «доигрались» до чемпионства. Взяли в 1979 году серебро.

А после того серебряного чемпионата «Шахтер» покинули многие футболисты, из которых состоял костяк команды: Николай Латыш и Юрий Резник перешли в московское «Динамо», Виктор Чанов — в киевское «Динамо», его брат Вячеслав (чуть раньше) — в «Торпедо» (Москва). Закончили играть Валерий Яремченко и Юрий Дудинский. Поэтому, когда в 1980 мы выиграли Кубок СССР, никто понять ничего не мог. К Носову подходили и спрашивали: «Ты из чего слепил свою команду?». Он отвечал, что у его команды есть хребет — Старухин, Соколовский, Дегтярев, Звягинцев.

— Если сравнивать Носова с Лобановским...

— Не нужно их сравнивать. Они абсолютно разные. Если у Носова тоже высокий результат получался, значит, можно и так, по-хорошему? Он нас понимал, мы — его. Доверие футболистов к тренеру — это очень важно.

— Вы-то ему доверяли, а вот он не всем мог доверять, как оказалось. Виталий Старухин подводил ведь его, и не раз...

— Не только Носова подводил, но и нас всех. В Ереване был такой случай... Мы почувствовали неладное утром в день игры. Вышли на зарядку — тренеры молчат, и какое-то напряжение ощущается. Началась игра: Старухину дают передачу, а он не реагирует. Я кричу: дескать, мяч придержи! А Бабуся взял да и послал меня. Ну, я в перерыве в раздевалке и дал ему бутсой по голове. Тут входит Носов: «Я бы тебе сам добавил». Оказалось, что накануне вечером армяне увезли Старухина на озеро Севан и он там с ними гулял полночи, а Носов все это время терялся в догадках, не спал, ждал его в холле.

— Из большой квартиры в центре Донецка Старухин перебрался в деревню, откуда его и увезли в больницу — там и умер. Добровольно заточил себя в ссылке, по­дальше от светских соблазнов?

— Поначалу он занялся хозяйством — козы, куры. Соседи, когда поняли, кто рядом с ним поселился, считали за честь принять у себя такого гостя. А уже через месяц, едва Старухин на деревенской улице показывался, соседи закрывали двери и ставни — столько пить им было уже невмоготу.

— Боль расставания с футболом тем же способом глушил и Алексей Варнавский? ФК «Шахтер» пытался ведь разо­браться в причинах его загадочной смерти...

— Да какая там загадка? Выпил, упал, заснул, замерз. Перед этим остался без квартиры, каким-то образом оказался в Бердянске. Ему многие старались помочь — не получилось. Игра для всех когда-то заканчивается, но другие же как-то вписываются в жизнь после футбола.

— Футбольную карьеру вы заканчивали в симферопольской «Таврии». Почему не в родной команде?

— Как-то к нам на базу приехал Ерхов, отвечавший в Донецком обкоме партии за футбол, и начал нас распекать: дескать, получаете больше, чем секретарь обкома партии. Тут я ему и сказал: «Раз так, давайте мы на месяц с вами поменяемся местами: вы здесь побегайте, а я там у вас поруковожу». Он на это промолчал и уехал... А Носову потом дали задание убрать меня из команды под любым предлогом. Самый простой способ — вывести меня из равновесия. Посадили на скамейку запасных, а я не мог понять, в чем дело. Носов мне в глаза не мог смотреть. В общем, во время одной из тренировок я сорвался и послал начальника команды по известному адресу. Ну, меня, понятное дело, сразу вызвали в облспорткомитет.

— На ковер...

— Прихожу — сидят: руководитель спорткомитета, Носов, кто-то еще. Один в окно смотрит, другой — в пол, вот только в глаза — никто. Я им сказал: «Я — не самый последний из футболистов и для команды сделал немало. Вам даже стыдно мне в глаза посмотреть. Но воевать не собираюсь. Бог вам судья». Так я ушел.

— И тут за лучшим, хоть уже и бывшим защитником «Шахтера» началась охота...

— Охота... А я ни одного предложения не мог принять, потому что был кандидатом в члены КПСС. В обкоме партии мне дали понять: «Если дернешься куда-то, мы тебя из списка кандидатов вычеркнем».

Судьбами распоряжалась партия, наш рулевой. Решили, что я должен идти тренером на 153 рубля в детскую спортивную школу при «Шахтере». А там ни мячей нет, ни формы, ни базы. И я перешел в симферопольскую «Таврию». Кстати, решение это принять мне помогли Колосков — в ту пору председатель Федерации футбола СССР, Яшин и Лобановский, как ни странно. Он сказал: «Витя, ты иди, а мы тебя будем поддерживать».

— Авторитетный совет, ничего не ска­­жешь... Только в «Таврии» отыграли вы всего лишь один сезон и в 1981-м ушли из футбола. Возраст подгонял?

— Да какой там возраст? Мне шел тогда 30-й год, а при моей профессиональной подготовке я легко мог бы играть до 35-ти.

— Что сегодня делают экс-игроки вашего уровня? Вкладывают большие деньги в бизнес и почивают, как говорится, на лаврах. Вы же после завершения блестящей футбольной карьеры зачем-то в шахту спустились — горнорабочим.

— Три с лишним года под землей провел, потому что деньги были нужны. Семья... Получал хорошую зарплату, примерно 450 рублей. В «Шахтере» не верили, думали, что я их разыгрываю, пока не увидели меня на фото с коногонкой.

— Шахтеры, наверное, тоже обалдели, увидев вас в рабочей робе?

— Нормально меня приняли, с уважением относились. Один взрывник мне свой свисток подарил, так я его потом в судействе использовал.

— Вы играли против многих международных звезд. Кто для вас оказался самым крепким орешком?

— Был в московском «Динамо» такой — Анатолий Кожемякин. Очень талантливый футболист. Так нелепо погиб... Дверь лифта открылась, он стал входить, а в этот момент кабина поехала... Кто еще мне «хлопот» доставлял на поле? Нынешний тренер Баварии Юпп Хайнкес, Алан Симонсен, лучший футболист Европы 1977 года. Против Мишеля Платини я тоже играл, но тогда еще он был никому не известным парнем.

— Сегодня бывшие игроки, принимавшие участие в чемпионате СССР, все откровенно рассказывают о договорных матчах тех лет. Вам приходилось «в поддавки» играть?

— Было. Не в каждом сезоне, конечно, но приходилось. С «Динамо» (Киев) так играли, случалось. Эту «музыку заказывали» очень большие люди, фамилий не буду называть. А музыку заказывает кто? Тот, кто платит. Было, конечно, на душе противно. Но все решалось там, в высоких партийных кабинетах. А мы понимали: нам здесь жить. Кому квартира была нужна, кому — машина, ребенка в детский сад определить, жену на работу устроить.

— Но болельщикам ведь этого не объяснишь...

— Халтуру тоже нужно делать грамотно. Певец с эстрады под фанеру поет, и об этом кто догадывается, а кто и нет. В футболе то же самое.

— Если бы лет 40 сбросить, вы и другие бывшие звезды «Шахтера» смогли бы пробиться в основной состав?

— Без сомнения. Ребята в «Шахтере» играли такие, что на голову сильнее многих сегодняшних! В моем поколении футболистов «привозные» тоже были — Сафонов, Старухин, Яремченко, Федоренко, но больше половины — наши, местные. Менталитет донецкий, понимаешь? Это очень многое значит. Время, конечно, идет, все меняется. Но своих, воспитанников академии ФК «Шахтер», ждать никто не хочет.

Это же удобно: взял футболиста готового и выпустил на поле. Ярослав Ракицкий — исключение: он-то как раз в «Шахтер» из академии попал. Но если даже парень приехал из Западной Украины, менталитет у него уже другой, и нет того патриотизма, который мог бы силу придавать донецким ребятам. А сегодня болельщики шутят, что ветеранов «Шахтера» со временем в Донецке не сыщешь днем с огнем, потому что все они вернутся к себе в Бразилию.

— Форму наших игроков все чаще надевают иностранцы, неужели местные самородки перевелись?

— Самородки наши там же, где дворовой футбол, в котором прав тот, кто выносливее. Как у нас было — гоняешь мяч при любой погоде, ногу разбил, присыпал горсткой чернозема и снова несешься по полю. Дворового футбола, увы, давно уже нет. Я наблюдаю за ребятами, которых родители в машинах на тренировку привозят, потом сидят на трибунах, ждут... Да в наше время на такое бы никто не согласился! Это считалось бы стыдным.

— Ваш игровой стаж почти равняется судейскому. А что труднее оказалось?

— Играть — легче. Судья на поле в долю секунды должен принять одно правильное решение. Я ведь очень хорошо знаю, как дорого может стоить ошибка арбитра. Ну, допустим, самая банальная причина — мошка в глаз попала, ты моргнул и не понял, почему игрок уже на поле лежит. Смотришь на ассистента судьи — а он ничего не увидел издалека. Трибуны кричат, тренеры — давай, свисти! И нужно принять единственно правильное решение. Бывало, проигравшая команда выходит с поля и ... благодарит за судейство. Меня уважали еще и как бывшего футболиста.

— Почему же все-таки решили уйти в судейство? Ведь приглашали трени­ровать «Азовсталь» (ны­нешний «Ильи­чевец»)...

— Я не считаю, что совершил ошибку, и сегодня поступил бы так же — не мое это. И потом, я знал все подводные течения в футболе и на многое не мог повлиять. В футболе справедливости нет. А у меня характер — вулкан. Я просто не смог бы все это в себе держать.

— Судьям в СССР платили прилично?

— 10 рублей за матч. А в высшей лиге судья всесоюзной категории получал аж 17,50. Сравнить с сегодняшним временем — арбитр получает две тысячи долларов, ассистент — тысячу.

— С грошовой зар­п­латой человека легче заинтересовать?

— Тогда все было честнее. Многие су­дьи выходили из футболистов. Были среди них и фронтовики, заведующий кафедрой физкультуры из вуза — судейство свое они воспринимали как хобби. Судейство — это, между прочим, драйв, и чем сложнее игра, чем эмоциональнее трибуны, тем больший кайф получаешь от работы.

— А угрозы накануне игры получать приходилось?

— В памятных 90-х случалось, конечно, всякое. Помню, во Львове, когда команда «Карпаты» играла с киевским «Динамо», пришли ребята, вооруженные велосипедными цепями, намотали их на руку вот так.... Пришлось возле судейской поставить двух автоматчиков, и с поля после игры меня бойцы ОМОНа выводили. А то, что с судьями не шутят, доказал нашумевший случай в Мариуполе, когда там избили судей бейсбольными битами.

— Вы резко отзываетесь о Пьерлуиджи Коллине, кураторе судейского комитета Федерации футбола Украины, приглашенном в нашу страну для создания эффективной программы подготовки украинских рефери. Чем он вас не устраивает?

— Ничего личного. Его пригласили в нашу страну — значит, он приехал как гость. Так почему же позволяет себе высказывания типа: «Заканчивайте вы со своим украинским менталитетом»? Это все равно что в дом прийти чужой и указывать: «Вы эти шторы поменяйте, а гардины лучше выбросьте».

В нашем судействе и своих специалистов хватает, и традиции у нас очень высокие. А он и как судья дров наломать успел, и у нас тут «порядок» наводит. До Коллины все было отлажено — обучение, экзамены, сборы, отбор перспективных судей, а сегодня систему «заменил» один человек — синьор Коллина. А что хорошего он сделал? Омолодил судейский корпус? Зубарева убрал, которому всего лишь 46 лет исполнилось. Сиренко, Ищенко тоже еще могли бы работать — а где они? В Англии можно судить до 52 лет, а у нас почему нельзя?

Молодые судьи не готовы к тому, чтобы обслуживать матчи такого уровня, как «Шахтер» — «Динамо», к примеру, и от этого страдают футболисты. А наш опыт, значит, не в счет? Дошло до того, что я как инспектор матча ставлю оценку, к примеру, «8,5», описываю, за что повысил или снизил оценку, отсылаю в Киев, а мне потом звонят и говорят: «Знаешь, твоя оценка — «7,1». Зачем мне этот мартышкин труд? Пусть тогда оценивают сами — соберут диски с записью игр и проставят оценки по своему усмотрению. Зачем тогда вообще инспектор матча нужен?

Коллина ни с чьим мнением не считается. Ассоциация футбольных арбитров Украины проводит экзамены для судей по физподготовке. Если судья тест не сдал, мы его рекомендовать не можем. Но Коллина все равно ставит его на игру. Он через год уедет, а кто будет все это расхлебывать? Я тебе сейчас дикую вещь скажу: руководитель судейского комитета получает зарплату три тысячи гривен в месяц, а Коллина за два года заработал согласно контракту два с половиной миллиона евро! Но делают они одну и ту же работу. Его помощники по 25 тысяч долларов ежемесячно имеют. А на то, чтоб спортивные костюмы купить, денег нет. Вот такие двойные стандарты.

— Матчи недавнего чемпионата Европы вы наверняка смотрели с трибуны «Донбасс Арены». Ваш знаменитый зять, Виктор Онопко, в прошлом защитник «Шахтера», «Спартака», а ныне тренер ЦСКА, «болел» рядом с вами?

— Очень хотели вместе посмотреть матчи, но не получилось. ЦСКА начал подготовку к чемпионату России, и Виктор улетел на сборы в Австрию.

— Но результаты Евро-2012 вы обсудили, конечно же. Ваши ожидания чемпионат оправдал?

— В большей мере да. Когда в 2007-м после жеребьевки стало ясно, что Евро-2012 пройдет в Украине, я поймал себя на мысли, что наша страна теперь продвинется на много лет вперед. Так и случилось, в Донецке и в других городах столько всего понастроили — аэропорты, вокзалы, отели, дорожные развязки. Но даже не это главное. В Европе изменилось представление об украинцах. О нас думали, что мы еще на деревьях тут сидим. Ну а мы за такой короткий срок, чуть ли не методом народной стройки, практически с нуля подготовились на высшем уровне. Ведь Украина из-за рубежа не получила ни одного транша, и эти огромные деньги нужно было где-то найти.

У меня дача в районе донецкого аэропорта, и накануне матча я своими глазами наблюдал это движение в небе, подсчитывая самолеты, заходившие на посадку: 20, 40, 80... И мне непонятно поведение высокопоставленных западных вельмож... Меркель вот не приехала, а немецкие болельщики прекрасно чувствовали себя здесь, братались с украинцами, вместе пили пиво, распевали песни, шутили.

Я понимаю, что это политика, но при чем здесь спорт? Всем известный пример из истории: когда в Древней Греции начинались Олимпийские игры, войны повсюду прекращались.

— Что скажете об играх чемпионата? Это был настоящий европейский футбол?

— Многие команды показали очень высокий уровень. Удивили греки — невзирая на солидный для футбола возраст игроков, доказали, что «порох» у них еще остался. Россияне с бравадой себя повели, но на том все и закончилось — даже не вышли в четвертьфинал. Очень понравилась мне сборная Португалии, сильно разочаровали французы и англичане — за исключением матча Украина — Англия. Чехи выступили на своем уровне, а поляки — очень слабо. А вот Испания показала блестящий спортивный театр и победила очень легко.

Испанская сборная подобрана правильно. Каждый защитник подготовлен так, что у любой звезды может выиграть единоборство, чего не скажешь о других командах. Обидно, конечно, за италь­янцев — они этому зрелищу не соответствовали. Если бы они нарастили свою мощь хотя бы на треть, финал был бы непредсказуем. А так шла игра в одни ворота. Испанцы вполне законно завоевали чемпионство.

— Футбол стал другим?

— Он стал гораздо более быстрым. Когда-то, в далеком 1960 году, сборная СССР выиграла Кубок Европы. С тех пор прошло уже полвека, сменилось не одно поколение футболистов, изменилась методика, усовершенствовались фут­больные базы, сервис стал гораздо лучше. А качество полей? Мы о таких полях даже не мечтали. Стадион «Шахтер» был не самым плохим в СССР, но как вспомню эти подкаты, после которых еще долго сочилась сукровица, вечно содранные до крови бедра... Футбольное поле было, как бетон, на нем и трава-то почти не росла.

— Как на Евро отыграли ваши коллеги-защитники?

— Я огорчен тем, что игроки в обороне вели себя не всегда по-спортивному. Раньше защитник брал тем, что блестяще играл внизу, с высококлассными подкатами, без грубостей. А тут я заметил, что западные футболисты не брезгуют тем, чтобы в прыжке ударить локтем в лицо или в голову. Я считаю, это один из тех приемов, за которые надо удалять мгновенно, без всяких желтых карточек, потому что это очень опасный прием.

— Но разве хулиганят на поле только иностранцы?

— В том-то и дело, что советская школа, а потом — украинская, воспитывали в нас джентльменский дух, что ли. А вот иностранные соперники запросто могли спровоцировать нарушение, плюнуть в лицо, умудрялись, бывало, использовать на поле колющие предметы типа острой шпильки.

— А судьи — что же?

— А что судья? Ты к нему, а твой обидчик «шпильку» в траву бросил, и искать ее никто не будет. Не по-мужски это все. Вообще-то, надо сказать, советских футболистов за границей любовью не баловали, особенно чехи и венгры. Они считали нас всех коммунистами, с которыми у них свои счеты были.

— Игрой украинской сборной вы довольны?

— В отдельных матчах — да. В играх со Швецией, с Англией мы проявили свой почерк, способность к самоотдаче. Не стоит забывать, что у нашей сборной долго не было главного тренера. Блохина ведь назначили не так давно, а до этого Калитвинцев только исполнял обязанности главного. Это не прошло бесследно: если человек не знает, сколько пробудет на своей должности, он не чувствует уверенности. У Калитвинцева одни мозги, пришел Блохин — все переиначил. В общем, время на подготовку сборной было упущено.

— Как вы переживали поражение украинской сборной?

— Я не вскакивал с трибуны, как молодняк, — все варится здесь (показывает на сердце). И вообще, я человек привычный. Сколько раз во сне доигрывал по ночам, пытался исправить ошибки.

— Кого-то из знаменитых иностранных игроков на трибуне «Донбасс Арены» видели?

— Были Эйсебио и Луиш Фигу — легенды португальского футбола разных поколений. Но они сидели в отдельной vip-зоне, куда нам доступа не было.

— Это звезды далекие. А вас болельщики узнавали?

— Спасибо — еще помнят. Просили предсказать результат матча, но я никогда ничего не пытаюсь угадывать.

bulvar.com.ua