Бышовец приглашал его в сборную России и хотел видеть в «Зените», а Лобановский увлек в киевское «Динамо» и сборную Украины. Махнув в Бельгию, Сергей Серебренников стал чемпионом и выиграл Кубок страны, а минувшим летом занял пост играющего тренера в скромном «Руселаре». Оказаться в Брюгге и не встретиться с таким человеком было бы грешно.

– Я в Бельгии часто езжу на велосипеде, – признается начинающий тренер, – не на спортивном, а на прогулочном. Вместе с семьей катаемся вдоль каналов по специальным дорожкам – здесь все для этого предусмотрено. Играя в Брюгге, даже на тренировку ездил на велосипеде – мне недалеко здесь от дома.

- Вы провели несколько отличных сезонов в «Серкль-Брюгге». Как вас угораздило этим летом стать играющим тренером «Руселаре»?

– В конце прошлого сезона я уже начал подумывать о том, что будет дальше. Игрок-то я уже возрастной, а в «Серкль-Брюгге» как раз началось омоложение состава. Позвонил мой менеджер и сказал, что на меня рассчитывают в «Руселаре», ну и чтобы как-то дополнительно меня заинтересовать, в клубе сказали, что видят меня в качестве не только игрока, но и тренера. Я согласился, это показалось мне интересным.

- Переход из «Брюгге» в «Серкль Брюгге» – это вызов болельщикам? Как они отнеслись к вашему трансферу?

– На момент моего перехода «Серкль» был на голову ниже «Брюгге» – и по бюджету, и по составу, и в турнирной таблице. Условное дерби всегда существовало, но «Брюгге» никогда не составляло труда обыграть «Серкль». К тому же я не был в «Брюгге» ведущим игроком и мой переход восприняли довольно спокойно. «Серкль» в последние годы очень динамично развивался – четыре года назад мы заняли четвертое место, два раза играли в финале Кубка. Они не ставили себе сиюминутных задач, каждый год понемногу увеличивали бюджет и поступательно прогрессировали.

- Анатолий Бышовец как-то говорил, что хотел в 98-м создать из «Зенита» базовый клуб сборной и чуть ли не договорился о переходе Смертина, Кормильцев и вас. Было дело?

– На тот момент я отыграл за «Шинник» всего год и все предложения были на уровне слухов – говорили про «Зенит», ЦСКА. Это нормально, что к молодому игроку был интерес. Однажды Анатолий Бышовец вызвал меня на расширенный сбор сборной России, но про «Зенит» со мной не говорил. Единственной командой, вышедшей со мной на связь, было «Динамо» Киев. Звонили, и с женой говорили, и со мной – в общем, уделяли нам много внимания. Первый разговор с Лобановским у меня состоялся в Киеве, когда я приехал знакомиться со структурой клуба. Мы говорили по телефону, потому что они готовились к матчу Лиги чемпионов.

- У Бышовца не осталось обиды, что вы в итоге предпочли его давнего антагониста Лобановского?

– Не думаю. Да, Бышовец пригласил меня на двусторонку сборной – и я тогда на крыльях летал, для меня, молодого игрока, внимание такого тренера было очень важным признанием, но потом-то на меня особо не обращали внимания и других приглашений не следовало. Как человек Бышовец очень приятен в общении, много интересного от него узнал. Никогда не видел, чтобы тренер так конкретно и подробно объяснял на предматчевой установке, чего он хочет от игроков.

- Вы себя чувствуете украинцем или русским?

– Я родился и вырос в Сибири, поэтому вряд ли могу воспринимать себя украинцем, но, честно говоря, особой разницы не вижу. Вы вот можете определить по лицу человека, по речи – с Украины он или из России? Это сейчас страны сильно размежевались, появились конфронтация и излишняя злоба, а тогда я воспринимал Украину как часть моей родины, Советского Союза. Минимум раз в год я езжу в Россию – у меня там и мама там живет, и родители жены в Вологде.

- В киевском «Динамо» на рубеже веков было огромное количество игроков – 30-40 человек. Насколько сложно было в таких условиях?

– Естественно, когда в команде 30 человек, а на поле выходит только 11, футболистам сложно переваривать это внутри себя. Тем более набирались ведь очень хорошие игроки – были лидерами в своих командах, а в киевском «Динамо» не всегда появлялись даже в заявке. Но открыто недовольство никто не выражал – в «Динамо» это было не принято.

- То, что вы будете играть за сборную Украины, оговаривалось еще при переходе в «Динамо»?

– Нет, это произошло уже после трансфера. Двойное гражданство было запрещено, поэтому пришлось отказаться от российского, чтобы играть за Украину.

- Какие сложности возникли при переезде из Киева в Брюгге?

– Была проблема со знанием языка – мой английский был на уровне школьный программы, я не мог свободно поговорить с людьми. Возникало много мелких сложностей, а в «Брюгге» был лишь один человек, который решал бытовые проблемы игроков – разумеется, он за всем не успевал. Фактически моя семья оказалась в экстремальных условиях. Хорошо, что помогали наши сербские друзья, которые как ребенка меня за руку водили – в банк и так далее. В Киеве таких проблем не возникало – были администраторы, которые очень быстро решали любые вопросы. В первые годы в Бельгии желание вернуться возникало довольно часто. Несколько лет назад я уже договорился было обо всем с «Шинником», тогда команда еще в премьер-лиге играла. Понятно, что это не топ-клуб, но я не видел ничего зазорного в том, чтобы играть в нем. Я никогда не стремился к какому-то шику.

- Но разве есть смысл ради такой команды уезжать из Бельгии?

– Дело в том, что тогда меня замучили травмы, и место в составе своей команды я потерял – изредка только выходил на замену. А по мне, самое главное для футболиста – играть, поэтому предложение «Шинника» оказалось кстати. Да и потом, это когда на недельку приезжаешь в Бельгию, кажется, что здесь все прекрасно и лучше быть не может. Но на самом деле с русским менталитетом в Брюгге не так уж и просто, а оставаться здесь насовсем я никогда и не собирался.

- Почему тогда рванули именно в Бельгию?

– Назрело желание что-то поменять. Я уже настроился возвращаться в «Шинник», но позвали в «Брюгге» – команда на слуху, выступала в Лиге чемпионов. В Киеве-то, если говорить честно, я был запасным игроком, а в «Брюгге» на меня рассчитывали, тренер хотел видеть меня в команде, а я хотел попробовать себя в Европе.

- Сейчас получаете удовольствие от тренерской работы?

– Сейчас – да, но поначалу находился в некоторой прострации – все-таки приходилось не только играть, но и тренировать, планировать занятия, у тебя в подчинении много футболистов, спрашивают тебя о каких-то решениях, которые ты должен принять. Поначалу было трудно, но сейчас втянулся, стало намного легче. У нас в «Руселаре» молодой коллектив, создающийся по сути с нуля, после вылета из элиты команда за пару лет фактически развалилась – в прошлом году чудом осталась во втором дивизионе. Сейчас в «Руселаре» пришла новая команда управленцев – спортивный директор, коммерческий, которые ставят задачу играть в этом сезоне так, чтобы не беспокоиться о сохранении прописки в дивизионе. Провести «спокойный сезон» – как они это называют. Чтобы болельщики увидели, что команда играет с желанием, чтобы им снова стало интересно ходить на футбол. Тут еще во втором дивизионе чемпионат проходит по необычной системе – он разделен на три этапа: десять туров, и потом два раза по двенадцать. Победители этих стадий составляют мини-турнир с командой из первого дивизиона и определяют тех, кому на будущий год играть в элите. Получается, можно сыграть ударно первые десять туров и ждать весеннего плей-офф.

- Случалось, что болельщики «Руселаре» приезжали на базу – ребятам в глаза посмотреть?

– Ну, во-первых, базы у нас нету. Во-вторых, болельщики у нас не такие радикальные, как у «Стандарда» или «Андерлехта». Наш стадион вмещает 10 тысяч, а ходит где-то до двух тысяч. Заполняются стадионы только у ведущих клубов – «Брюгге», «Стандард», «Андерлехт», «Генк», «Гент». Бельгия – это все-таки перевалочный пункт. Здесь растут молодые игроки. Мы окружены Германией, Францией, Голландией, куда стягиваются главные таланты здешнего чемпионата. Небольшие команды выращивают игроков, продают их и на этом зарабатывают. Инфраструктура клубов недостаточно развита, только топ-клубы имеют базы, хорошие тренировочные поля, восстановительные центры. Когда я приехал из Киева в «Брюгге», было ощущение, что попал в колхоз какой-то. Раздевалка непонятная, прямо в ней финтес, бассейн, где как будто люди тонули. Вот недавно «Андерлехт» открыл новый тренировочный центр, но не все команды могут себе это позволить. «Брюгге» сейчас норовит построить себе грандиозный стадион, но им никак не могут найти место для удовлетворения их амбиций.

- Как же вы в «Руселаре» совсем без базы?

– В день игры футболисты даже обедают дома. В шесть собираемся, установка, в восемь – игра. В Киеве бывало мы заезжали на базу за два дня до игры, а потом иногда и после матчей оставались на базе. Когда ты за неделю один раз бываешь дома – это неправильно. Но, видимо, в то время игроков надо было именно так контролировать – чтоб не ходили на дискотеки перед играми. Сейчас просто уже другое поколение, более профессиональное – по крайне мере, здесь, в Бельгии. В выходной они могут сходить куда-то погулять, посмеяться, но не напиться и приползти домой. Если они после игры выпили немного пива или вина и даже в три-четыре утра вернулись домой – я не вижу в этом ничего страшного. Мне приходилось штрафовать игроков только за мелкие провинности – опоздания или телефоны в раздевалке. Да и то сбором денег занимается капитан команды.

- Сейчас в России гремит история зенитовца Алексея Ионова, которого посадили на карантин за вождение в нетрезвом виде. Вам, получается, в «Руселаре» и закрыть бы его было негде.

– Ну да, разве что в туалете.

- Как к вам обращаются игроки?

– По имени или просто «тренер». Я им сразу сказал: на поле я такой же игрок, как вы, можете меня спокойно критиковать, если что-то не так.

- И как, критикуют?

– Пока нет. Ну, разве что могут спросить – почему пас не отдал.

- Когда планируете озаботиться получением тренерской лицензией?

– В январе приступаю к обучению на ускоренных курсах для футболистов, поигравших в высшем дивизионе.

- Кто из тренеров для вас – образец для подражания?

– Мне нравится Арсен Венгер – по его высказываниям, по работе с игроками. Мне интересно читать его интервью, высказывания его подопечных о нем – в том числе и бывших. Я не говорю про стиль игры – сейчас же принято восхищаться «Барселоной».

- Какие зарплаты в «Руселаре»?

– Очень символические. Но я еще получаю деньги от «Серкль Брюгге», с которым у меня продолжает действовать контракт.

- То есть деньги для вас сейчас не на первом месте?

– Если я закончу как игрок, и «Руселаре» мне предложит полноценный тренерский контракт на небольшую сумму, я все равно соглашусь. Для меня очень важно получить такой опыт – считаю, что мне очень повезло. Не многим предоставляется возможность начать тренерскую карьеру аж со второго дивизиона. Обычно-то начинают с детских или юношеских команд, третьего-четвертого дивизиона.

- Руселаре – что это за город?

– Там много фабрик, всяких мелких заводов. От Брюгге добираюсь на машине за тридцать минут. По московским меркам это «за хлебом сходить». А когда в Брюгге играл до стадиона доезжал на велосипеде за три минуты.

- Расскажите про вашего армянского игрока Масиса Восканяна.

– Он сейчас уехал в армянскую молодежку. Он совсем не говорит по-русски, приехал в Бельгию в детском возрасте, знает только голландский и армянский – вот его папа знает русский. Масис воспитанник «Брюгге», там довольно хорошая школа, поэтому тех, кто не пробивается в основу, отправляют по соседним командам – у нас три человека оттуда, например.

- Как в Бельгии восприняли переход Буссуфы и Карселы-Гонсалеса в «Анжи»?

– Общее мнение такое: люди забили на свою карьеру и поехали за деньгами. Здесь и прежде такие истории случались: главный тренер «Генка» Франки Веркотерен в августе неожиданно уехал в «Аль-Джазиру», Мишель Прюдомм оставил «Твенте» ради «Аль-Шабаба» из Саудовской Аравии. Может, в этом есть какая-то зависть – лично я считаю, что это выбор Буссуфы с Карселой-Гонсалесом и их нельзя осуждать за это. Они же не на Луну полетели, а в Россию – просто в Бельгии воспринимают наш чемпионат как Катар: поиграл там пару лет и можешь жить припеваючи. Лежар, перешедший из «Андерлехта» в «Терек», рассказывал в интервью, что в Грозном просто рай, президент заходит после игр и пачки денег раздает.

- В Бельгии есть договорные матчи?

– Я о них не слышал. Разве что лет шесть назад в историю с договорняками попала одна из команд, вылетевших во второй дивизион.

- А лимит на легионеров?

– Нет, вообще никакого. Только во втором дивизионе в правилах прописана необходимость вносить в заявку несколько игроков моложе 21 года. Но в «Руселаре» почти вся команда в таком возрасте, поэтому такой проблемы для меня просто нет.

- Когда вы играли в «Шиннике», в России не было никаких ограничений на иностранцев, но лично вам это не помешало получить приглашение сначала в сборную, а потом и киевское «Динамо».

– Но не было и таких денег, как сейчас. Если иностранцы приезжали, то они были довольно низкого класса – просто было модно иметь в составе темнокожего игрока. Наверное, сборной лимит идет на пользу, а как уж он влияет на российских футболистов – мне тяжело судить.

- Как проводите свободное время в Бельгии?

– Мы в Брюгге почти не ходим по ресторанам, здесь все-таки такой туристический конвейер, поэтому с семьей стараемся выбираться отдохнуть в другие места. Любим путешествовать по Европе – Голландия, Франция, Люксембург, но в последнее время ездить удается редко – много домашних забот, делаем ремонт. На Новый год любим бывать в Арденнах – горами это сложно назвать, природа похожа на русскую, леса, зимой всегда снег. Снимаем домик и живем там неделю.

- Что из российских событий последнего времени поразило вас больше всего?

– Разумеется, большой трагедией стала гибель хоккейного «Локомотива». Если говорить о футболе, то, конечно, неприятно было читать, что в Грозном побили Спартака Гогниева. Пусть даже играли дублирующие составы, пусть даже Гогниев вел себя неправильно, наверное, можно было найти какие-то другие методы, чтобы повлиять на него.

- Какие журналисты чаще беспокоят, звонят – украинские или из России?

– Чаще, наверное, украинцы звонят. Вы вообще первые российские журналисты, которые ко мне приехали.

sports.ru