Ирина Козюпа пообщалась с генеральным директором «Шахтера» Сергеем Палкиным.

– Исполнительный директор УПЛ Евгений Дикий подтвердил, что новый сезон должен стартовать 23 августа, но пока нет календаря и официального регламента соревнований. Вам известно больше?

– Мы тоже не знаем – ждем финализации всего этого процесса. По большому счету еще месяц впереди. Мы тоже понимаем, что сегодня все меняется каждый день. На кого-то обижаться, говорить, что нет всего за месяц наперед тоже как-то не хочется.

Из-за того, что ситуация такая нестабильная, мы входим в положение. Даже если у нас хотя бы за 10 дней до начала будет все более-менее расписано – игры, стадионы, то уже будет неплохо. Сейчас пока идет дискуссия между лигой, ассоциацией, клубами. Надеюсь, дней за 10-15 какая-то информация появится.

– Но у вас уже есть понимание, где будет играть и базироваться «Шахтер»?

– Еще что-то может измениться. По ситуации на сегодняшний день, мы берем в аренду часть базы варшавской «Легии». Они предоставят нам поле, комплекс для восстановления и раздевалки.

Мы хотим до конца года базироваться там из-за Лиги чемпионов. В этой ситуации мы будем как бы посередине. С одной стороны, мы можем из Варшавы полететь в любое место, где будем играть. А с другой - можем на автобусе приехать, например, играть во Львов.

Свои домашние матчи УПЛ мы хотим проводить как раз во Львове. Плюс нам разрешили игры между участниками евротурниров играть в Польше. Надеемся, что как можно больше украинских команд будут играть в Европе.

– Честно говоря, после 24 часов в дороге из Украины до Амстердама лучше понимаю ваше желание играть УПЛ за границей. Безопасность и логистика - главные агрументы?

– Вообще, еще до того, когда мы принимали решение, где играть, я сказал, что нам нужно начинать чемпионат только в том случае, если наши действия помогут нашей стране в войне. В чем была мысль? Во-первых, очень много украинцев переехало в Польшу - там живут миллионы наших людей. Они могли бы посещать наши матчи.

Во-вторых, каждая игра – это определенный меседж в Европе в части того, что сегодня происходит в Украине. И каждая игра – это сбор средств для армии, беженцев и для тех, кто пострадал от войны. Вот в чем была наша идея, чтобы и мы делали свой вклад.

Если мы будем играть в Украине, то, естественно, очень большие вопросы с аренами. Стадионы должны соответствовать очень многим критериям в связи с тем, что у нас идет война. Главный критерий – это бомбоубежища. Из всех стадионов Украины по большому счету только «Олимпийский» имеет что-то вроде того, что можно назвать бомбоубежищем. Но это не классическое бомбоубежище. Даже под технические критерии ни один стадион не подходит.

Мы сразу упираемся в определенную проблему. Представьте: идет игра, и тут тревога. Она может идти 15 минут, 40 минут, час. Мы посидели непонятно где, выходим и продолжаем играть. Матч может продлеваться на часы. Это еще один вопрос. Да, мы понимаем, что такие условия.

Но кто нас смотрит? Болельщиков нет, стадионы закрыты. Вряд ли игра будет проходить вечером - это будет день. Если игра проходит днем, в 3 часа, то кто ее вообще будет смотреть по телевизору? Все заняты: или мы воюем, или работаем на благо того, чтобы выиграть войну. В это время никто даже не включит телевизор. В итоге мы для галочки остаемся сами с собой. Играем ради того, чтобы спасти наш чемпионат и вообще футбол в Украине.

А наша концепция была выехать в восточную Польшу, по крайней мере, до конца года, и работать на благо нашей страны по полной программе. Но выбрана такая концепция - и мы идем по этому пути.

– Как оцените работу УПЛ и УАФ, в частности Андрея Павелко, во время войны?

– Кризисная ситуация показывает эффективность работы. Хочу сказать, что в первые дни и недели войны УАФ очень хорошо себя проявила.

Они очень много помогли нам с вывозом футболистов-иностранцев и тренерского штаба. Тогда был хаос и сложно понять, с кем контактировать. А они очень быстро отреагировали и очень хорошо выстроили эти процессы.

А потом были проведены рабочие группы между клубами, было совещание УАФ, УПЛ, первой лиги. И сегодня мы пытаемся выстроить наш будущий чемпионат. В этой ситуации нужно быть более-менее гибким, адаптироваться к реалиям и принимать решения, которые мы, может, не приняли бы в мирное время. Но сегодня не мирное время.

Можно будет предметно говорить об этом, когда мы начнем чемпионат. Тогда проявится все, что мы решили, куда мы пришли и что из этого следует. Сейчас одни команды УПЛ на сборах, другие уже начали евротурниры. Сегодня все заняты самими собой и вещами, которые от УАФ и УПЛ не зависят.

Вот когда начнется чемпионат, тогда все закрутится – премьер-лига, U-19, хотят, чтобы и женский футбол начинался. Турнир U-17 еще под вопросом - эта тема обсуждается. Детский футбол тоже хотят начать. Идей много, но давайте хотя бы посмотрим, как пойдет с УПЛ.

Идея такова, чтобы параллельно начать премьер-лигу и U-19, чтобы командам было легче переезжать. Хотят, чтобы они были вместе и играли чуть ли не в один день, если по стадионам не будет накладки. В крайнем случае будут играть в один день, но развести их по времени, если это одна арена. Пока что такие варианты по чемпионатам.

– Рассматривали ли вариант с закрытием клуба?

– Когда начинается война, вы ведь не понимаете масштабы и к чему это все приведет. Сначала было впечатление, что это конец всему, а не только футболу. Но не было такого, чтобы мы сели и сказали: «Все, с футболом заканчиваем». В первую неделю все были в шоковом состоянии. Нужно было решать не стратегические задачи, а текущие: вывезти иностранцев, тренерский штаб, куда девать сотрудников, чем они должны заниматься.

Если бы вы меня тогда спросили подумать наперед, мой ответ был бы, что футболу конец. А когда проходит неделя, вторая, третья, свои текущие операционные вопросы ты решил, то уже начинаешь задумываться о будущем.

Начали возникать мысли, а не продолжить ли нам чемпионат. В первые недели об этом вообще никто не говорил. Каждый клуб решал свои внутренние вопросы и никто ни с кем не общался.

– Насколько Ринат Ахметов сейчас вовлечен в дела команды?

– По нескольку раз в день созваниваемся. Он вовлечен во все процессы. Сейчас новая команда и тренерский штаб, новая ситуация - все меняется очень быстро. Ты только успеваешь реагировать на все изменения.

У нас в клубе есть не только спортивная составляющая, но и гуманитарная. Мы с первых дней войны организовали приют на «Арене Львов». Сегодня там можно разместить 200 человек - они приезжают, мы их селим, обеспечиваем питанием, лечение, если нужно, с детьми занимаемся. А в это время они пытаются понять, куда им дальше двигаться – за рубеж или в Украине находиться. По крайней мере, для них важна эта передышка, ведь они приезжают туда из горячей точки. У некоторых нет домов - они все потеряли. Некоторые даже без паспортов приезжают.

Человек находится в шоке. Сразу включиться в нормальную жизнь и спокойно искать жилье и работу нереально. Там есть психолог. Людям нужна неделя, чтобы отойти от всего этого и адаптироваться. Потом они успокаиваются, понимают, что происходит, и у них начинается процесс «куда двигаться дальше».

Когда ты находишься в шоковом состоянии – это самый плохой момент. А там еще и дети. У некоторых по 2-3 маленьких ребенка. Люди теряют свою прошлую жизнь, и им небходимо выстроить новую. Этот момент перехода очень важен.

Символично, что когда мы уехали в 2014 году, то поехали играть на «Арену Львов» - она стала нашим домом. И теперь она стала шелтером, который мы открыли. Это первый дом для беженцев, которые уезжают с востока Украины.

– После 2014 года в «Шахтере» говорили о мечте вернуться в Донецк и сыграть на «Донбас Арене». Как сейчас?

– Это даже усилилось. Сейчас мы даже больше говорим об этом, чем после 2014-го. Есть жесткий настрой вернуть все, что у нас когда-то забрали. У тебя должен быть дом, должна быть связь со своим городом.

– Как «Шахтер» будет жить: с продажи игроков, еврокубков или на деньги владельца?

– Планировали жить с продажи игроков, но ФИФА нам так «помогла», что теперь планируем немного по-другому. У нас большое подспорье – группа Лиги чемпионов, те бонусы, которые мы получим. Это сейчас один из главных финансовых факторов.

Какие-то сделки по продаже мы уже заключили. Продали Фернандо, Маркоса Антонио, Додо, Алана Патрика, Нереса. У Винисиуса аренда с правом выкупа, но мы думаем, что его выкупят тоже.

– Клуб подал иск в CAS против ФИФА на 50 миллионов евро. Какие последние новости по этой теме?

– Мы выслали письмо в ФИФА и сказали, что идем в суд против них. 15 августа мы должны отдать полный пакет документов по этому делу. До этого у нас есть время договориться с ними полюбовно. Если до 15-го не договариваемся, то мы передаем весь пакет документов в CAS.

– Вы много критикуете правило ФИФА. Каким, на ваш взгляд, оно должны быть?

– Когда началась война, они выпустили решение, которое говорит о том, что иностранцы могут покинуть клуб до конца сезона. Тогда все было понятно. Не было времени  провести какие-либо переговоры. Некоторые игроки нашли клубы, некоторые вообще не играли. У Додо, например, не было клуба - он до конца июня вообще не играл, а только тренировался в Бразилии.

В мае мы понимали, что ФИФА должна выпустить решение, что делать дальше. И мы четко написали их главному юристу: «Давайте сядем и все это дело обсудим». Даже не ответили.

Тогда мы написали совместное с УАФ письмо по поводу этой ситуации с украинскими клубами. Иностранцы же есть не только у «Шахтера». Может, не в таких количествах, как у нас, но были. Мы написали это письмо, призвали к дискуссии. Снова никакой реакции.

Потом они выпускают это решение. Иностранные журналисты обращались в ФИФА и спрашивали, с кем они обсуждали это решение. Там ответили, что со всеми стейкхолдерами – УЕФА, Ассоциацией европейских клубов (ЕСА), УАФ, УПЛ, клубами. Но украинской части там вообще не было. Они просто связались с ЕСА и поставили перед фактом, что хотят вынести такое решение.

Просто сам процесс принятия решения был небрежным. Если бы они с нами посоветовались, то мы, может, и не поменяли бы решение. Его нужно было бы выстроить по-другому. Им надо было сказать, что 1 августа будет принято финальное решение по футболистам-иностранцам. То есть они дают нам месяц договориться с игроками и с клубом. И на этом все.

Я бы до 1 августа за один месяц со всеми договорился – и с клубами, и с футболистами. А они мне дали неделю. Более того, произошла утечка информации из ФИФА - и все агенты, все клубы, которые были в сделках по нашим футболистам, узнали это решение.

Клубы, с которыми мы договаривались, и даже агенты футболистов не верили, что ФИФА примет такое решение. Нам давали деньги, ведь думали, что все равно нужно будет покупать. И с нами шли до последнего во всех переговорах. А ФИФА выпускает свое решение и дают нам неделю. Ну как я за неделю могу договориться? У нас фактически 14 иностранцев, а необходимо договориться с агентом, с футболистом, с клубом, куда его продают. Это физически нереально вообще. Они принимают такое решение, а мне на следующий день пишут клубы, с которыми мы вели переговоры: «Спасибо, мы бесплатно забираем футболиста». Вот и все.

Мы брали футболистов с рассрочкой платежей. У нас долгов под 50 миллионов евро. Получается, что футболистов мы отпускаем бесплатно, а с другой стороны нам говорят: «Отдавай долги». А как я отдам долги? С чего? Если вы принимаете такое решение, то говорите: «Раз мы забрали у вас футболистов, то вы тогда долги не платите».

Сегодня все поддерживают Украину: континенты, страны, организации. Ладно клубы, бог с ними. Но наберите хотя бы УАФ и скажите: «Сейчас мы будем принимать такое решение. Сядьте у себя, посмотрите, как это лучше сделать». А они набрали какой-то World Leagues Forum. Кто вообще эти люди?

Я понимаю, вы набрали FIFPro, и они нас ошарашили, мол, отпускайте футболистов. Они рассказывают, что самое главное – это безопасность футболистов. Зачем вы манипулируете информацией? Мы футболистов вывезли через неделю после начала войны. Никто не собирался возвращать в Украину иностранцев. И до того, как решение ФИФА было принято, я практически со всеми уже договорился.

Все были happy: одни шли в аренду, других мы продавали. Ни у кого конфликтов не было, со мной никто не судился, писем мне никто не присылал, что он недоволен. ФИФА просто вторглась в нашу футбольную экосистему и все разрушила, а сейчас говорит, что общалась со всеми стейкхолдерами.

– Была ли реакция от ФИФА после ваших слов?

– Уже вся Европа об этом говорит, даже до США эта тема дошла. Но от ФИФА никакой реакции вообще не было. Чтобы вы понимали, у них было два варианта решения. Первый – это тот, который они сделали. А второй – вообще не принимать никакого решения. И они взяли и пошли по самому плохому пути. Если бы они ничего не принимали, то это бы пошло на пользу украинским клубам.

Бог с вами, вы приняли такое решение, но выстройте его по-другому. Мне даже этого хватило бы. Смысл разрывать 30 июня контракт, если трансферное окно закрывается только в конце августа? Дайте мне хотя бы июль. У игроков потом будет весь август, а в некоторых странах даже часть сентября, чтобы договориться, куда им идти и что делать. Пойдите нам навстречу хоть в каком-то виде!

Началась полномасштабная война, а на конгрессе ФИФА принимают русский язык официальным. Взяли выкинули две бедные африканские ассоциации за какой-то коррупционный скандал, а здесь русские творят что хотят, и даже на повестке дня нет темы исключения России из ФИФА.

– Вы еще в марте призывали исключить РФС из ФИФА и УЕФА. Почему с таким требованием не выходят другие наши клубы и УАФ?

– Каждый должен отвечать за себя. У нас есть четкая, жесткая и понятная позиция. Если мы воюем, то воевать нужно везде. А то получается, что наш футбол они убили, а в России спокойно себе играют чемпионат и еще претендуют, чтобы выступать в Лиге чемпионов, говорят, что хотят на чемпионат мира. У них все в порядке, а мы страдаем все. А ФИФА их еще и поддерживает. Что должна сделать Россия, чтобы ее исключили из ФИФА? Атомную бомбу сбросить на нас?

Я говорил иностранным журналистам, что ФИФА – это как Господь бог: все понимают, что он есть, но его никто не видел. На e-mail они не отвечают и на контакт не выходят. Где они вообще?

Их меседжи, что мы одна футбольная семья, что мы за мир… Где эта семья была, когда у нас началась война? Мы только просили, чтобы нас услышали. Тут семьи нет. Им все равно.

Более того, они всегда говорили, что борются против агентов. А они сделали их настолько богатыми, что они даже не представляют.

– Часть легионеров приостановили контракты с «Шахтером». Рассчитиваете на них в будущем?

– У нас длинные контракты. Более того, мы сегодня будем встречаться с Траоре и говорить, чтобы он остался. И он хочет остаться. Просто из-за войны мне технически сложновато выполнять контракты. Не из-за финансов. Раньше как было с иностранцами: мы переводили деньги в украинский банк, он конвертировал их в евро, и футболисты пересылали их себе на родину.

Сегодня этого сделать нельзя. Я могу только положить легионеру в гривнах на счет в украинском банке по курсу на момент зачисления. И все.

НБУ сегодня сделали ограничение, что ты можешь рассчитаться карточкой за рубежом на сумму до 100 тысяч гривен в месяц. Игрок даже не сможет использовать их никуда. С юридической точки зрения я пока даже не знаю, как решить этот вопрос.

– 10 воспитанников клубной школы в стартовом составе на «Аякс» - это новая стратегия «Шахтера»?

– Мы подписали хорвата Джурасека, но на данный момент это, по большому счету, будет стопроцентная украинская команда. До начала чемпионата еще месяц - может, что-то поменяется, но не думаю, что настолько.

Сегодня это украинские футболисты. 10 выпускников нашей академии было в составе. Время и ситуация вносят определенные коррективы в то, что ты делаешь. Сегодня так, а завтра посмотрим.

– Насколько Ярослав Ракицкий был близок к команде?

– У нас были определенные контакты, но до конкретики не дошли. Может быть, это был такой эмоциональный порыв, когда он к нам приехал из «Зенита», разорвал с ними отношения, сыграл с нами благотворительные матчи. Но никаких переговоров особо не было.

– Второе место в УПЛ будет считаться провалом?

– Когда идет война, сложно что-то назвать провалом. При том, что мы пострадали больше, чем какой-либо клуб. Кто сегодня ушел у «Динамо»? Один-два футболиста максимум. У них сохранилась вся команда. У нас нет половины состава. Нам эту команду нужно воссоздать за месяц. Тренерский штаб тоже ушел. У нас задач больше, чем у кого-либо - по крайней мере, если сравнивать с «Динамо».

У нас задача и ситуация намного сложнее, чем у них. Но мы с себя чемпионские амбиции не снимаем. Да, у нас ситуация поменялась, некоторые вещи приходится делать с нуля, но мы очень и очень заряжены.

– Какой кредит доверия у Игоря Йовичевича?

– У нас нет такого: «Вот, мы тебе даем месяц, показывай результат». Когда мы принимали решение его пригласить, то мы знали, какой он человек, как он работает, как он работает с молодежью. Мы понимали, что молодежи у нас будет много. Мы знали о нем все полностью и знаем, чего от него ожидать.

Естественно, мы пытаемся ему помочь, чтобы у нас все получилось. Это жизнь, никто не может ничего гарантировать. Но сейчас у нас достаточно хороший настрой. Мы в него очень верим. Даже если посмотреть по игре с «Аяксом». Ребята вместе тренируются 15 дней, но уже какая-то картинка видна, особенно в первом тайме показали интересный футбол. Опять же с учетом того, против кого мы играем.

«Аякс» купил одного игрока за 30 миллионов, второго за 30 миллионов, третьего – за 20 миллионов. Там достаточно серьезная, мощная команда, которая претендует, может, не на финал Лиги чемпионов, но выход из группы вообще даже не обсуждается. Это сильная команда, и первый тайм мы выглядели неплохо. С учетом того, что они забили из офсайда, когда сравняли счет, то выиграть 1:0 первый тайм с командой, где главный тренер работает с ребятами только 15 дней – это достойно уважения.

На данный момент все складывается. Идем в правильном направлении. Не могу сказать, что что-то не получается.

– Много всего сказано по теме ухода Йовичевича из «Днепра-1», но давайте расставим все точки на «і». Как все произошло?

– Они нас пытаются перевести на эмоциональный контекст: «Вы переманили» и так далее. А как вы себе представляете выбор главного тренера в клубе? Классический вариант: ты приходишь и говоришь, что есть первый вариант, второй и третий. Мы проанализировали три варианта и выбрали этот. Вышли на контакт со всеми тремя потенциальными вариантами.

Первый вопрос, хочет ли тренер у нас работать. Второй вопрос – что по контракту. У каждого тренера, особенно иностранца, есть свои юристы. Юрист тренера сказал, что можно подписывать контракт с «Шахтером». Мы сели и подписали. Они в «Днепре-1» начинают говорить, что он ушел по правилу ФИФА 7. Там вообще никакого отношения к ФИФА 7 и близко не было. Они даже не понимают, как это все работает.

Если есть намерение уйти по ФИФА 7, то футболист или тренер должен написать письмо в клуб, из которого он уходит, сообщить о том, что он приостанавливает контракт на основе этого правила. Только тогда это будет работать. Пусть «Днепр-1» покажет бумагу, что Йовичевич ушел по этой статье ФИФА.

Это все эмоции. И нашего тренера могут куда-то пригласить. У нас был Фонсека, уже сборы чуть ли не начинались, но вышла «Рома». Фонсека сказал, что хочет уйти. Так как у нас был с ним 3-летний контракт. Я мог его не отпустить. Но понимаю, что если сердце тренера уже не здесь, то как бы ты его не уговаривал и деньги не добавлял - головой он уже там. В «Днепре-1», мне кажется, должны понять этот момент.

– Можно сказать, что теперь матчи с «Днепром-1» будет супер принципиальними?

– Думаю, переход Луческу в «Динамо» останется на заднем плане. Может, так и интереснее.

– Вы очень тепло попрощались с каналами «Футбол». А где теперь смотреть матчи «Шахтера»?

– Игра с «Аяксом» была на Megogo, Хsport и в клубном канале YouTube. Всегда есть вариант включить YouTube. Понятно, что не то качество и продакшн не того уровня. Обычная трансляция – это от 6 до 12 камер, а сейчас это технически сложно. По товарищеским матчам, я думаю, мы будем сотрудничать с Megogo и Хsport на данном этапе. А дальше надо смотреть.

Насколько я знаю, Setanta имеет интерес к показу УПЛ в этом сезоне. А если смотреть дальше, то у нас когда-то была идея создать УПЛ ТВ, чтобы быть независимыми от этих колебаний, желаний и так далее. Мы производим продукт и на поле, и вне его. И вопрос, куда продавать и кому транслировать будет уже полностью зависеть от нас. Клубы-участники УПЛ будут совместно принимать решение, кому отдавать наши права, за сколько, какие соглашения заключать и тому подобное.

УЕФА хочет в будущем прийти к идее, чтобы вообще убрать прослойку ТВ-каналов, которые покупают права на Лигу чемпионов, Лигу Европы, а чтобы вы просто заходили на сайт УЕФА и покупали пакеты: ЛЧ, ЛЕ и так далее. Что-то типа Netflix. И они к этому придут и заработают в разы больше, чем сейчас. Мы можем пойти тем же путем: через ОТТ-платформы продавать наш сигнал. Не знаю, как эта идея будет реализована, но сегодня вырисовывается примерно так.