Защитник «Шахтера» Сергей Кривцов окончательно и бесповоротно простился с детством. Игра за чемпионов Украины, семейная жизнь и процесс воспитания сына – как минимум три весомых компонента взрослости. Об этом и не только – в прямом диалоге с Кривой.

– В школу «Металлурга» ты попал в восемь лет. Раз смог там себя проявить, значит, была определенная база. Закладывалась она во дворе?

– До этого я тренировался и играл в районной команде с коммунистическим названием «Звезда»! Дело было как? Приходили в школы тренеры и вызывали всех ребят, чтоб на улице не болтались. Энергии было много. Параллельно я ходил на плавание и кикбоксинг, но потом остановился на футболе.

– И что было дальше?

– Взрослели, а группа все уменьшалась. Кто уходил в любители костра и гитары, кто к компаниям у подъездных лавочек – разные истории. Наш тренер меня и еще одного парня посоветовал коллеге из запорожского «Металлурга». Привез нас туда мой отец. Сначала от нас отказывались: «И так две группы – людей хоть отбавляй». Но папа настоял, мол, ты хотя бы посмотри на них в двусторонке, а потом решай. В итоге хорошо себя проявили.

– А кто был вторым?

– Он сейчас нигде не играет.

– Какими были футбольные ориентиры Сергея Кривцова? На кого хотелось равняться, к чему стремиться?

– Нравились Терри, Мальдини и Неста.

– Комната, наверное, была обклеена постерами?

– Собирал, но не обклеивал. Отец не разрешал: «Не будем делать музей из комнаты». На стене была только пара плакатов – потому что шли с календарем.

– 1990-е – это не так уж много футбола на украинском ТВ. Значит, основное о еврочемпионатах черпалось из прессы...

– Конечно. Когда появился еженедельник «Футбол» – начал его читать. А по телевизору ловил весь футбол, который только показывали. Нравилось, как комментирует Вацко. Когда по СТБ еще транслировали итальянскую Серию А, мы с отцом болели за «Милан», и комментаторы те тоже запомнились. А вот из нынешних интересно слушать Розанова.

– Иногда на улице встречаешь старого знакомого, с которым бегал еще во дворе, и он спрашивает: «Ты как? Где работаешь?» Хоть кто-то был не в курсе, что ты футболист?

– Если честно, нет. (Смеется.) Район в Запорожье, где я вырос, маленький – все друг о друге знают. И кого встречаю – все в курсе. Тем более, конечно, за «Шахтером» следят.

– Со многими одноклассниками держишь связь и поныне?

– Да! У нас в школе с шестого уже был футбольный спецкласс. Наш год, наверное, самый дружный в академии «Металлурга» – мы каждый декабрь собираемся и играем на улице или в зале. В этом году 18 человек из 26 собрались. И по телефону постоянно общаемся – благо сейчас есть еще и разные соцсети.

– Ты, Степаненко, Опанасенко, Коваль, Сидорчук, Нестеров, Рудыка… У вас был сплоченный коллектив в Запорожье.

– Да. Кстати, из нашего класса человек 7–8 играют в клубах Премьер-лиги. У «Металлурга» вообще были матчи чемпионата, когда 16 из 18 человек в заявке – воспитанники клубной школы.

– Как получалось, что при всех сложностях школа «Металлурга» была переполненной и давала столько талантов?

– Честно говоря, было время, мы тренировались на щебенке, тырсе, без травы. Никто даже не догадывался, что в руководстве какие-то проблемы. Хотя они были. Просто с нами, без преувеличения, работали хорошие тренеры. Лично я вижу на 90 процентов их заслугу. Ну и мы старались максимально качественно выкладываться.

– Директор ДЮСШ «Металлурга» Леонид Ключик рассказывал, что ты мог оказаться в «Шахтере» и раньше, но… Отцу на «Запорожстали» пригрозили: «Если сын сейчас уйдет из команды – лишишься работы и ты». Было?

– Было. Я находился в команде мастеров, играл за «Металлург-2». Не могу сказать, что горел желанием тогда из клуба уходить. Но был неприятный эпизод: уехал в сборную и сломал плюсневую. Наложили гипс. И после этого никто даже не звонил: срастается – не срастается? Хорошо, что отец помогал, договаривался об электрофорезах и процедурах. Но в клубе обо мне как забыли.

– Тренеры? Доктора? Вообще никто?

– Увы, никто. Мной интересовался «Шахтер». Он мне и помог. Меня поразило само отношение к футболисту в Донецке. Приехал 15-летний пацан. Отвели к докторам первой команды Пако Биоске и Артуру Глущенко: назначили лечение, дали специальные стельки, все для восстановления. Дело шло к предварительному подписанию контракта, но потом отцу мягко дали понять: «Если вас, Андрей Иванович, все устраивает на «Запорожстали» – не нужно поспешных переходов». Но все, что ни делается, – к лучшему. Я ни о чем не жалею. Остался в «Металлурге», поиграл в первой команде – жаловаться не на что.

– С отцом и матерью по сей день наверняка обсуждаешь важные жизненные решения? 

– Конечно. Они взрослее меня, многое повидали. Я благодарен своим родителям за все их старания. Отцу приходилось совмещать несколько работ, шабашку временами искать, чтобы Сережа поехал на турнир. Он знал, что это важно для меня – всеукраинские, международные соревнования, благодаря которым я могу вырасти как футболист. В итоге сейчас, конечно, принимаю максимально близкое мне решение, но к мнению родителей при выборе всегда прислушиваюсь.

– По характеру тебе ближе мать или отец?

– У меня есть родная сестра. И так складывалось, что мама больше советовала ей, а отец – мне. Хотя очевидно, что они вдвоем приложили руку к воспитанию нас обоих.

– За какой успех в своей жизни получал самые большие премиальные?

– Уже в «Шахтере». И в Запорожье тоже бывали немаленькие. Была дополнительная финансовая мотивация перед матчами с «Динамо» и «Шахтером», это понятно.

– А победу юношеской сборной на Евро как-то профинансировали?

– Да, и хорошо. Но мы совершенно не за это играли! Просто был приятный бонус, когда Юрий Николаевич (Калитвинцев. – Прим. авт.) позвонил и сказал, что полагается еще и такое вознаграждение.

– Перед переходом в «Шахтер» было понимание, что сразу не станешь игроком основы?

– Было понятно, что это большой клуб. Здесь всегда нужно выигрывать. Тут стоит задача: только чемпионство! Победа во всех турнирах, в которых участвуешь! Когда я перешел в «Шахтер», как раз вернулся и Дима Чигринский. По сути, я был пятый или шестой защитник. Понимал, что в центральную зону обороны нужен игрок опытный, «обтесанный».

– Мнение Луческу: ты – будущее обороны «Шахтера». Это придает силы работать еще усерднее?

– Конечно. Когда тренер говорит такие слова, хочется трудиться и доказывать. Это придает уверенности.

– Первое чувство, когда узнаешь, что не попадаешь в основу: разочарование или степень ответственности – в случае чего выйти и усилить игру?

– Если не попал в стартовый состав – значит, где-то недоработал или тренер не видит на этот матч в основе. Когда ты на замене, должен быть готов в любой момент выйти и помочь. И, уходя с поля, понимать, что все возможное на данный момент ты сделал.

– Есть матч, который тебе хотелось бы забыть и никогда не вспоминать?

– На данный момент это матч с «Викторией». Из разряда поединков, которые долго сидят в памяти. Но ничего, без таких поражений и побед не бывает.

– А наоборот – позитивный матч?

– Для меня знаковым был финал юношеского Евро. Волнующая игра, но завершившаяся для нас победой.

– Всегда ли удается воспринимать критику как мотивацию?

– От определенных людей. Если уважаю человека, зная его как хорошего специалиста, футболиста, тренера, то да. То есть если конструктив, если по делу. А когда это интернет-гении, любящие разводить критику, – просто смеюсь над ними.

– Эмоции на поле иногда бьют через край?

– Конечно, есть азарт, эмоции… Но пытаюсь их сдерживать, чтобы шло на пользу. Защитник должен быть хладнокровным. Нельзя поддаваться на провокации.

– Ну можно ведь с начала игры обрабатывать нападающего ударами, «простукивать» понемногу, запугивать. Чтоб неповадно было...

– Да, но в футболе это, наверное, уже в прошлом. Сейчас судьи все эти уловки хорошо знают! И нападающие – только дотронься – непременно падают. Все давно «прочитано». Так что лучше играть умнее, чисто в мяч, чтобы не было никаких претензий.

– А для чего коллективно спорить с решениями арбитров, когда они не отменяют их, если даже поняли, что ошиблись?

– Ну, это да. Нам с детства тренеры говорили, что судейского мнения не изменить. Хотя это как раз и есть те самые эмоции. Бывает, пойдешь в подкат, но сыграешь в ногу. Хотя у тебя реально впечатление, что сыграл в мяч. Пытаешься доказать. А после матча смотришь повтор и видишь свой фол.

– Ты как-то говорил, что не очень коммуникабелен. Как проводишь свободное время – с друзьями или по-домашнему?

– До рождения сына мы с Юлей часто выбирались к друзьям: ездили в город, ходили в кафе, в кино. А с появлением Андрея стараемся больше проводить время дома, в семейном кругу. Вот подрастет – будем выезжать и на природу, и куда угодно. А пока дома. Так даже интереснее.

– А с бабушкой же малыша иногда оставляете?

– Понятное дело. У него и няня есть! Она помогает здорово. Можно сказать, не просто няня, а развивающий учитель для нашего ребенка. У нее своя методика.

– Шумный парень растет?

– Если честно, очень. Педиатры даже говорят, что гиперактивный. Он довольно быстро начал ходить – уже в десять месяцев топал.

– В папу, может быть?

– Ну я-то ходить начал после года. А он пытается уже с детства папу обогнать. Ну, дай Бог! Мы только рады.

– С Юлей долго встречались, прежде чем сыграть свадьбу?

– Да. Она, кстати, родом из Донецка. Но позже с родителями перебралась в Запорожье – там мы и познакомились, встречались три года. Когда перешел в «Шахтер», Юля переехала со мной. Пожили в Донецке в гражданском браке, затем решили оформить все официально.

– Три качества, которые особенно ценишь в супруге.

– Доброта. Коммуникабельность. И хорошее чувство юмора – это, как по мне, одно из самых важных качеств в женщине. У меня характер сложный, сам знаю. Поэтому Юля в нашей паре всегда идет на компромисс.

– И при этом ты парень веселый: любишь «притравить» кого по возможности.

– Есть такое. Без этого, наверное, неинтересно было бы! Вот те же сборы. Два месяца работаешь – и что, все время угрюмо? Поел, поспал, тренировка? Нужно в меру создавать хорошее настроение. В «Шахтере» много ребят с чувством юмора: любим друг друга «потравить» по-доброму.

– Раскрой-ка секрет Полишинеля: футболисты любят или не любят интервью после игры?

– В принципе, в Запорожье у нас после матчей никто толком интервью и не брал. А в «Шахтере» и открытые тренировки, и на сборах всегда сопровождает пресс-служба: журналист, фотограф, видеооператор. Другой уровень. Здесь футболисты уже привыкли к тому, что подходят и берут интервью. А так многое зависит от матча. Бывает, сильно устал или недоволен игрой – тогда не до интервью, конечно. Но когда все нормально: почему бы и нет?

– Луческу говорил о том, что это часть вашей работы?

– Естественно. У нас и в контрактах этот момент отражен. Это имидж клуба. Разговаривать нужно. Просто не следует поддаваться на провокации отдельных журналистов: есть ведь определенные СМИ, которые порой создают скандал. Все нужно делать с умом. Подошел, пообщался – и журналисту приятно, и от тебя не убудет.

– Первая машина, на которой ты учился ездить?

– Отцовский «жигуль», «копейка».

– Сколько тебе было?

– Лет 12–13.

– Хорошо тебе известный Виталик Буяльский говорил: больше всего сожалеет, что не умеет ездить на механике – только автомат.

– А я вот на «копейке» более-менее и научился. По автогородку отец разрешал порулить. Позже он приобрел KIA, тоже на механике. И более детально начал обучать: поворот, задний ход…

– Быстрая езда: для тебя это важно? Или машина – средство передвижения, и ты никуда не спешишь?

– Скорость нравится, но взрослею, скажем так. Больше люблю комфорт. Очень раздражают пробки. Как по мне, лучше сделать крюк в 10 километров, объехать ее, чем стоять и ждать.

– Шансон или рэп в машине?

– Если честно, меломан. От рока до шансона, от рэпа до хитов восьмидесятых – бывает, нахлынет… Вот, записал на диск Высоцкого.

– Почему я о рэпе заговорил. Назвать собаку Гуфом – это твоя идея или Юли?

– Моя! Думали-думали, чтобы не банально – Шариком. Я тогда частенько слушал треки русского рэпера Гуфа. И предложил: «А почему бы и не Гуф?» Юля: «Неплохо, мне нравится!» Так и привязалось.

– Читать любишь? Если не рэп, то книги.

– В свое время, еще в «Металлурге», перечитал почти всего Коэльо. Были на сборах, набрал у сестры и мамы книг… Ни смартфонов, ни планшетов же особо не было. И что такое Wi-Fi, если честно, мы тогда толком не знали. А сейчас… Не так давно прочитал биографические книги о Мохаммеде Али и о Лобановском. От деда достались.

shakhtar.com