Это сейчас аншлаги на «Петровском» и лидерство в премьер-лиге по посещаемости для «Зенита» дело привычное. А когда Сергей Герасимец пополнил ряды сине-бело-голубых в середине 1997-го, матчи команды зачастую не собирали и половины стадиона.

Пока устраиваюсь в просторной комнате на диване, вспоминаю, как нам с хозяином доводилось бывать по разные стороны баррикад.

— Это где? — настораживается Сергей.

Рассказываю, как в апреле 2000-го играл в товарищеском матче против «Динамо-Стройимпульса», в котором Герасимец получил первый тренерский опыт.

— Да это же игра, какие уж тут разные стороны. Вот когда люди в одном клубе работают, но общего языка не могут найти, это дейст­вительно «по разные стороны баррикад».

— Когда приняли решение остаться жить на берегах Невы?

— Особых колебаний не было. Дети здесь родились, гордятся, что они петербуржцы. Хотя я до сих пор не считаю, что осел здесь окончательно.

— Как так?

— Одно дело, когда я играл здесь. Чувствовал любовь болельщиков, ассоциировал себя в первую очередь с Питером. Но с тех пор, как закончил карьеру, работал здесь только дважды. В 2000-м — в «Динамо-Стройимпульсе» и потом помощником тренера тоже в «Динамо». Все остальное время трудился в других местах.

— Кстати, двойняшки ведь прямо во время вашей дебютной игры за «Зенит» родились?

Да, причем интересно получилось. Прилетели в Питер 30 июня, нас привезли в эту квартиру, но мы с женой лишь бросили вещи и разъехались в разные стороны. Татьяна — в роддом, я — на базу, готовиться к игре с «Локомотивом». Когда выходил на игру в Москве, еще ничего не знал — мобильников-то не было тогда. Но прихожу в перерыве в раздевалку, и Бышовец говорит: «У тебя все нормально — девочка и мальчик».

— Наверное, во втором тайме словно на крыльях летали?

— Помню, дважды мог забить, но Овчинников выручил хозяев. При этом не скажу, что на второй тайм выходил в эйфории: предстояло дело довести до конца — и сконцентрировался на игре. Кстати, любопытная деталь: в 1986 году первый матч за «Шахтер» провел против минского «Динамо», в котором потом оказался. За «Зенит» первый матч сыграл против «Локомотива», где спустя десяток лет работал тренером.

— Как вообще тогда в «Зените» оказались?

— Я ведь еще перед началом сезона хотел попросить Бышовца взять меня в команду.

— Впервые слышу.

— Да, именно так и было. Но до этого у меня был перерыв длиной в год, а в 31 вернуться на прежний уровень сложно. Поэтому просто не чувствовал морального права тогда свои услуги предлагать. И спасибо калининградской «Балтике» — эта команда помогла мне снова встать на ноги как футболисту, почувствовать себя лидером команды. Только тогда решился заговорить с Бышовцем о переходе в «Зенит».

— А чем он тогда вас мог привлечь? Ведь у «Балтики» дела шли не хуже.

— Больше скажу, считаю, по составу эта команда превосходила «Зенит»: Даев, братья Анджинджалы, Навоченко, Силин, Федьков, Яблонский — мы тогда вообще почти не проигрывали, а «Зенит» был середняком. Почему решил перейти в этот клуб? Во-первых, привлекала фигура Бышовца. У меня сохранились детские воспоминания, как он, будучи руководителем киевской школы «Юный динамовец», приходил на наши игры, и мне для этого человека хотелось сыграть так, что словно крылья вырастали. И я был уверен, что, где Бышовец, там будет прогресс. И вообще перспективы «Зенита» мне казались более интересными. Как показало время, я не ошибся.

— Когда заговорили о переезде в Питер?

— После игры в Калиниграде с «Зенитом» подошел к Анатолию Федоровичу прямо на стадионе, спросил, есть ли возможность поработать вместе.

— И как он отреагировал?

— Подумал, что это провокация (смеется). Начал оглядываться по сторонам. Потом говорит: «На тебе телефон, позвони».

— Вопрос решился быстро?

— Да, в течение недели. Я сказал, что мой трансфер обойдется всего в 70 тысяч долларов, Бышовец ответил: «Не проблема, это мы решим». И уже через неделю я играл за «Зенит» против «Локомотива».

— Вы коренной киевлянин, но за команду родного города так и не сыграли. Могли оказаться в «Динамо»?

— Да, несколько раз приглашали. Но, увы, не сложилось.

— Жалеете об этом?

— Конечно. Если детей воспитывают родители, то киевское «Динамо» — это мой родитель футбольный. Успел поиграть в дубле, потом уехал из родного города, но всегда со мной была мечта — вернуться и выступать за свой клуб. Которая так и осталась нереализованной. Увы.

— Мечтаете поработать на благо «Динамо»?

— Мечтать я, конечно, могу. Но реальнее было там играть, чем сейчас работать (смеется). Наверное, правильно, если в клубе трудятся те, кто отдал ему какую-то часть своей карьеры.

— Но Семин и Газзаев тоже там не играли…

— Это тренеры, до уровня которых мне еще расти и расти. По поводу киевского «Динамо» я вот что отмечу: практически все, кто за него когда-то играл, работают в клубе. Даже те, кто когда-то конфликтовал с руководством, возвращались. Это заслуга Игоря Суркиса, он создал такую систему, где никто из своих людей не выброшен за пределы динамовской орбиты. Хотелось бы, чтобы во всех великих клубах отношение к бывшим игрокам было такое же, как в киевском «Динамо».

— Кто популярнее, «Динамо» в Киеве или «Зенит» в Петербурге?

— Я в столице Украины уже четверть века не живу. Но раньше это был клуб номер один не только в Киеве, но и на всей Украине. Сейчас времена изменились.

— И?

— Не в обиду динамовским болельщикам, но сегодня оба клуба одинаково обожаемы в своих городах. Но в Питере более тонкие ценители футбола.

— То есть?

— Лучше в футболе разбираются, поддерживают команду интереснее, атмосфера в Питере на стадионе по-футбольному ярче, нежели в Киеве. Зато они там не такие принципиальные.

— Поясните.

— Киев в два раза меньше столицы Северной. Но там спокойно создаются другие команды — есть «Оболонь», есть «Арсенал». Да, такой истории и возможностей, как у «Динамо», у них нет. Но все равно — команды выступают на высшем уровне, имеют своего зрителя. Периодически даже «Динамо» обыгрывают. В Питере же чувст­вуется влияние лозунга «Один город — одна команда». Я его не разделяю. Одно время была возможность в очередной раз возродить питерское «Динамо». И одна из причин, по которым этого не произошло, как раз следование известному лозунгу.

— Что должно произойти, чтобы ситуация изменилась?

— В головах отношение к этому должно измениться. Преданные фанаты «Зенита» настроены радикально: появление еще одной команды вызовет антагонизм и вражду. Но почему не думать по-другому-то?

— Как, например?

— Что самого футбола в Питере станет гораздо больше! Появятся местные дерби, прибавится на стадионах болельщиков. Для детей это дополнительная возможность уйти с улиц и видеть перед собой цель. Я сейчас помогаю тренировать детей, и вот к нам приходит парень, воспитанник «Локомотива». И вспоминает, как на домашних матчах питерского «Локомотива» они с друзьями подавали мячи, переживали за команду. Да, понимали, что «Зенит» — номер один в городе, но у них была своя команда, с которой они себя ассоциировали. И мечтали после выпуска именно в нее попасть. Молодежь должна быть обязательно чем-то увлечена, а для этого нужно строить больше стадионов, площадок, создавать больше команд. А сейчас выходишь во двор и видишь, как молодежь сидит с пивом и курит. Так что, считаю, нынешнюю идеологию надо менять.

— А для самих футболистов популярность и обожание — хорошо или не очень?

— Это всегда плюс. И дополнительная мотивация...

— По тому, как игроки «Зенита» относятся к вниманию прессы, не скажешь, что они так уж рады этой популярности.

— К сожалению, многие российские футболисты забывают, что они занимаются публичным делом. Футбол существует для болельщиков, они главные дейст­вующие лица. А пресса — мостик, который осуществляет связь игроков с поклонниками. Другое дело, что с появлением в нашей стране признаков цивилизации появилась и желтая пресса. Задача которой выискивать всякие «жареные» факты из жизни футболистов. А они ведь такие же люди, как и все остальные. Могут что-то делать неправильно, могут совершать ошибки. Но если о проступке обычного человека никто не знает, то, когда такое случается с футболистом, желтые газеты сразу вытаскивают это на первые полосы. В таком случае я могу понять нежелание игроков контактировать. Но в остальном — абсолютно нет.

— Далеко не во всех случаях их нежелание общаться вызвано этой причиной...

— На это я футболистам скажу так. Время, когда они популярны и обожаемы болельщиками, очень скоротечно. Его нужно ценить. К сожалению, многие поймут это лишь тогда, когда о них забудут, а на руках будут носить тех, кто придет им на смену.

— Помните, когда узнали в 1991-м, что чемпионат СССР разыгрывается в последний раз?

— Даже когда состоялось извест­ное политическое решение и единая страна перестала существовать, все были уверены, что футбола это не коснется. Все готовились к чемпионату СНГ, минское «Динамо», где я играл, провело несколько серьезных сборов за границей, кажется, и календарь уже был сверстан. Но буквально за неделю до старта нас поставили перед фактом, что Россия будет проводить свой турнир, Украина свой, а нам предстоит участвовать в чемпионате своей страны.

— И каково это — после того как у тебя в соперниках киевское «Динамо», «Спартак» и «Днепр», выходить на поле против команд, которые еще несколько месяцев назад играли в лучшем случае во второй союзной лиге?

— Когда выиграли первый чемпионат Белоруссии и стали обладателями Кубка страны, лично у меня никакой радости не было. Ощущение было такое, как после победы в товарищеском матче. Да и воспринимались изначально соперники так, что казалось: без всяких проблем одержим победы во всех матчах. Но оказалось не все так просто: для других-то команд минское «Динамо» было сильным раздражителем, как-никак гранд белорусского футбола. Недостатка в мотивации они не испытывали.

— Но вам-то как после союзного чемпионата игралось с такими соперниками?

— Именно в таких ситуациях и проявляется профессионализм спортсмена. Настраивался на каждый матч так, будто по-прежнему играю в чемпионате СССР. Ставил перед каждой игрой себе конкретную задачу — сделать для команды результат, забить самому или отдать голевую передачу. Мотивировала и еще одна перспектива — хотелось сыграть в Кубке чемпионов. И лишь после матчей с «Вердером», которому «Динамо» уступило в 1/16 финала, отправился в Израиль.

— Какие впечатления от жизни в Израиле?

— Только великолепные! Прекрасная страна с отличным климатом, все сделано для людей. И, думаю, если бы не обстоятельства, мог остаться там жить. Но у меня тогда была очень сложная ситуация в личной жизни, надо было принимать решение, поэтому и вернулся.

— С безопасностью как там дело обстояло?

— Войны не было, но «смертники» периодически взрывали автобусы и торговые центры. Но, даже несмотря на это, запомнилось только хорошее. После возвращения очень тяжело привыкал к совдеповской действительности.

— А далеко мы сейчас от этой самой действительности ушли?

— Страна, конечно, развивается. Но мне понравилось выражение: «Если девушку можно вывезти из деревни, то деревню из девушки — нет».

— И напоследок профессиональный вопрос. Если тренер хочет состояться как самостоятельная фигура, стоит ли принимать предложения быть помощником? Или лучше дождаться предложения занять пост главного, пусть даже в команде уровнем ниже?

— Так ставить вопрос неправильно. Можно состояться как тренер, в том числе и главный, работая помощником в штабе у другого наставника. А можно совершенно не состояться, даже если всю карьеру самостоятельно возглавляешь команды. Возьмите для примера Моуринью — он ведь не гнушался начать с помощника-переводчика. Но перед ним была цель, и он стал одним из лучших тренеров мира. Не зазорно работать помощником — стыдно работать плохо.

sportsdaily.ru