Кроме того, у Блохина важную роль играла интуиция. У него она на самом высоком уровне – может, даже не подкреплена футбольными моментами. Жизнь на этом не заканчивается. Может, и Блохин еще где-то выстрелит. Ему всего 60 (5 ноября исполнится 62 года – прим. Tribuna.com)

– 60 для тренера – это нормальный возраст? Нет проблем с идеями, с мотивацией?

– Я раньше думал, что в шестьдесят, наверное, закончу. А оказывается, вот оно как. Мне встречались люди, которые в 30-35 уже были пенсионерами, а были и такие, кто в восьмидесятилетнем возрасте обладал трезвым умом. Я вот учился у Бориса Давидовича Литвака и Марка Юльевича Левицкого. Это были мои старшие наставники в этот период жизни. Мои ребе по жизни.

– Вы согласны с тем, что негативный имидж Блохину создавали в первую очередь журналисты на пресс-конференциях?

– Олег Владимирович – очень эмоциональный человек, импульсивный. Возможно, он не всегда правильно реагировал на общение с прессой. Я вам скажу больше – я вот тоже не всегда с прессой ладил. Мы много говорили с Блохиным о том, как нужно разговаривать – но, видать, у него не очень это получалось. Наверное, за границей они к этому привыкли: сразу после игры или даже по ходу матча давать интервью. Они подготовлены к этому, у них какие-то шаблоны заготовлены. А наши же отвечают душой и сердцем. Не всегда получается, конечно. Нужно управлять эмоциями. Никому из нас не делает чести, если мы срываемся на перепалку с журналистами.

– Свои компьютерные методы а-ля Зеленцов в «Динамо» продолжаете использовать?

– Безусловно. Но Зеленцов вместе с Лобановским делали иначе. Они моделировали тренировочные занятия, чтобы повысить все виды подготовки – от физической до тактической, от технической до психологической – потому что все это взаимосвязано.

А моя методика, скорее, педагогическая. Ее суть в наглядности. Я хотел игрокам показать на экране компьютера, чего от них добиваюсь. Психологи подсчитали, что если ты рассказываешь что-то своим ученикам, они выносят из этого не больше 30 процентов. Если рассказываешь и показываешь, то они уже где-то усваивают на 50 процентов. А если ты им рассказываешь, показываешь и делаешь это – как мы делали на футбольном поле, – то усваиваться может и до 90 процентов, и больше.

Есть система, есть работа над ошибками. Основная задача – не повторять тех ошибок, которые уже были. Анализируется каждая тренировка, каждая игра, кроме того, анализируются игры лучших команд мира. Подбираются видеофрагменты, на компьютере изображаются в разных положениях, где передвигаются фишки, игроки, человечки в разных проекциях.

– И как все это держать в голове?

– Знаете, когда не было компьютера, я вместе с сумкой своих вещей и формой возил еще отдельную сумку этих всех схем. Мы приезжали, я вывешивал все это ребятам, чтобы они видели, куда мы движемся. Раньше было на бумаге, теперь наглядно – на компьютере.

– Как футболисты воспринимают такие методы?

– Поначалу тяжело шло. Они учились, да и я тоже. А сейчас многие из них стали тренерами, говорят, что это хорошее дело. В нашем деле – это не мои слова, это наши ученые говорят – игра состоит на 51 процент из того, что тренер и команда наработали, и на 49 процентов из творчества футболиста. Так что индивидуальные качества футболистов, как бы мы не плясали, – основополагающие.

– Кто-то за рубежом, в Европе, такие программы использует?

– Безусловно. Я видел такие программы, да и по игре часто видно, что используют. Мишель Идальго и Энцо Беарзот, которые выигрывали чемпионаты Европы и мира – они использовали такие методики. Но и они всегда говорили: главное – это индивидуальные особенности футболиста и человеческие качества.

– Есть подрастающее поколение в Украине? Или бизнес губит нашу молодежь?

– Сложно сказать. Я когда работал в ФФУ, объездил много стран Европы и сравнивал, как там работают с детьми и как это происходит у нас. За рубежом обучаемость повыше, организация повыше и материальная часть получше. Платини на совещаниях говорил, что детско-юношеский футбол – это инвестиции в будущее, но у нас не все это понимают. Мы привыкли выезжать на самородках, на массовости. А сегодня и массовости особой нет.

– Нынешние зарплаты молодых футболистов в Украине – это инвестиции в будущее?

– Мы становимся заложниками ситуации – например, с лимитом на иностранцев. Порой взять воспитанника «Динамо» или «Шахтера» выходит дороже, чем игрока из бывшей Югославии. А надо ж еще удовлетворить запросы молодого украинца, которые были у него там.

– Сегодня от многих специалистов можно услышать, что украинскому спорту, футболу в частности, нужна государственная программа. В Европе тоже надеются на господдержку?

– В Германии детские школы спонсируются государством и лигой. При этом бизнесмены содержат детские школы и получают налоговые льготы. Условия для работы в итоге хоть в столице, хоть в провинции – одинаковые. Квалификация тренерских кадров – одинаковая, оплата – тоже. В итоге мальчику не нужно переезжать за десятки километров тремя поездами в другое место, отрываясь от семьи.

У нас, когда детей набирают в 8 лет, всеми теми, кто не попал в эту группу, уже не занимаются. Ну или занимаются кое-как, уровень очень низкий. А в Европе хоть и отбирают лучших, но и тех, кто в 6-7 лет не отобран, не бросают. К 14-15 годам заканчивается пубертатный период, и иногда отобранный мальчик теряет те качества, которые у него были. Вот в это время и берут игрока, который не был ранее отобран.

– Сколько времени нам надо, чтобы прийти к такой модели?

– Не знаю. А через сколько лет мы достигнем Европы в целом? Футбол же социальное явление. Его от жизни не оторвешь.

Во что у нас превратились дублирующие составы? Были первые, вторые, третьи команды, которые играли в разных лигах. Была общая заявка и в ней ротация. Кому-то из первой лиги это не понравилось – решили вернуть дублирующие составы. Но они живут отдельной жизнью, варятся в своем соку. В итоге молодежь деградирует.

Раньше в дубле было 8 человек основного состава и три воспитанника. И эти восемь тянули молодежь. А сегодня молодые еще не умеют, а четверо опытных не могут их потянуть за собой.

tribuna.com