На днях в гости в редакцию нашего сайта пришел заслуженный журналист Украины, руководитель пресс-службы ФК «Шахтер» Руслан Мармазов. Эксклюзивное интервью для hotsport.com.ua длилось больше часа! Но, как известно, с интересным собеседником время летит незаметно.

А ВДРУГ НЕ СМОГУ?

— Руслан Леонидович, мы очень рады, что вы у нас в гостях.
— Я тоже рад прийти.

— Вы были представлены в качестве начальника пресс-службы ФК «Шахтер» в октябре 2005 года. Вы помните тот день? Какими были Ваши эмоции тогда, а что вы чувствуйте сейчас спустя пять с половиной лет?
— Да, я помню тот день. Помню, как все происходило. Это сложная гамма эмоций на самом деле. Я пришел в помещение и коллектив, которые прекрасно знал. И пришел не просто как гость, а в качестве руководителя этой структуры. Я понимал, что на меня руководство клуба возлагает определенные надежды, и ставятся определенные задачи. И я точно знал, что будет непросто. Это первое ощущение.

С другой стороны, я же пришел в пресс-службу не зеленым юнцом, а с поста главного редактора донецкого выпуска «Комсомольской правды». Как журналист я себя чувствовал нормально и уверенно. И пришел я туда не от того что искал работу, а от того, что меня позвали. Это предложение мне показалось интересным и важным.

А вот по прошествии пяти с половиной лет, я доволен тем, что удалось сделать за это время. Потому что в самом начале меня терзала мысль: «А вдруг я не смогу? Вдруг не получится?».

— Все-таки была такая мысль?
— Да, мысль была. Но не потому что я не верил в свои силы или творческий потенциал. Дело в том, что работа в клубе – это что-то иное. И работа в пресс-службе – это не вполне журналистика. Тут есть масса моментов и политических, и личностных, и чего только там нет. Мне было важно показать себя во всей красе именно потому, что я пришел в «Шахтер». И эти пять с половиной лет, которые я проработал в клубе – самые счастливые годы в моей жизни. Абсолютно твердо это заявляю. Когда я принимал решение перейти в «Шахтер», я не ошибся.

Я НЕ ГРАФ МОНТЕ-КРИСТО

— Как и от кого поступило предложение перейти в «Шахтер»?
— Тогда генеральным секретарем клуба был Юрий Александрович Колоцей. Он знал меня сызмальства, и я к нему чудесно относился. Как-то в разговоре он спросил, как я в целом смотрю на идею поработать в «Шахтере»? Я ответил, что мне интересно, но хотелось бы конкретики, выяснить все… Мы переговорили и на этом все затихло. Я подумал, что может быть, изменились планы, или сделали предложение кому-то другому. И я знал, что не только со мной ведутся переговоры, было несколько человек.

— Можете, если не секрет, назвать фамилии этих кандидатов?
— Я их знаю, но говорить не буду. Догадываюсь, почему выбрали меня, а не их, но сейчас называть фамилии некорректно. Получается, что я Граф Монте-Кристо, а они не прошли по конкурсу. Это коллеги, которых я уважаю. Все они крепкие журналисты, которые сейчас на виду.

Потом прошло какое-то время, и меня пригласил Сергей Анатольевич Палкин на конкретную беседу, где было озвучено, чего от меня ждут. Если честно, получив такое предложение, я отказаться не мог. Потому что это «Шахтер».

— Перед тем, как сказать «да», волновались?
— Не волновался, потому что между предварительным и окончательным разговорами прошло много времени. Была возможность все взвесить, обдумать, и я уже знал, что соглашусь. Точно знал!

Был один эпизод, не скажу, что волнение, но необычный момент. Это уход из «Комсомольской правды». Я там долго проработал, был коллектив, который я собирал. Мне там было комфортно, и я занимался делом, которое люблю. Я был на хорошем счету во «всемирной» «Комсомольской правде». И тут я делал шаг в сферу, где нужно начинать, если не с полного нуля, то очень к этому близко.

В «Комсомолке» был легкий шок. Хотя все прекрасно понимали, что когда-то это произойдет. Не может человек всю жизнь работать на одном месте. Вопрос был только куда я уйду? Было жалко расставаться с коллективом, но я знал, что иду в ту сферу, где мне точно не будет скучно. И это сбылось на 100%. Мне не было скучно ни одной секунды.

— В этом вы счастливый человек.
— Да, в этом я абсолютно счастлив.

ВЕЛИКИЙ ПРОКОП

— Если не ошибаюсь, первую поддержку в клубе вам оказал Виктор Евгеньевич Прокопенко…
— Виктор Евгеньевич настолько светлый человек. Мне жаль, что он ушел так рано. Это человек, который… Это же величина, легенда! В общении он сразу же ломал стену между тобой и собой, и разговаривал с любым человеком без всяких «звезд».

Придя в клуб, я был тогда в легком шоковом состоянии. Нужно было трансформировать пресс-службу, и речь шла о смене кадров. Не то чтобы люди были плохими, нет. Просто они были не способны решать поставленные задачи, я это понимал. А это процесс, сами понимаете, сопряжен с неприятными переживаниями. И тут ко мне в кабинет зашел Виктор Евгеньевич и сказал, что он с верительными грамотами. Это он пришел мне представиться, хотя до этого мы были знакомы сто лет. Но то, что он зашел и поддержал доброй товарищеской шуткой, было очень важно для меня.

— Какие задачи поставило перед вами руководство?
— Нужно было оживить сайт, потому что он был в вялотекущем состоянии. Он был слишком скучным и слишком не оперативным. Речь зашла о клубном издании. Тогда была газета, и она мне, скажу честно, не нравилась. Я предложил президенту издавать журнал. Это нормальная европейская практика. Показал журналы европейских клубов, показал вариант своего видения, и Ринат Леонидович согласился. Думаю, что мы единственная пресс-служба, которая кроме работы, свойственной пресс-службам, занимается еще и журналом. Как правило, для журналов есть отдельные редакции. Это доказано на примере лондонского «Арсенала», «Тоттенхэма» и других клубов. Наш журнал на хорошем счету. Если вы на столе разбросаете журналы украинских клубов, то сразу поймете, что наш – не худший. Словом, передо мной стояли задачи вывести сферу медиа на новый уровень.

ПО СЛЕДАМ КАРФАГЕНА

— Теперь, если не возражаете, поговорим о вашей биографии, а потом вернемся к «Шахтеру».
— Пожалуйста.

— Это правда, что ваши родители решили не отдавать вас в детский сад, и дошкольное образование вы получали дома?
— Да, я в сад не ходил. Папа так решил. Я не знаю, какие у него было доводы в пользу того, что я не должен ходить в детский сад. Матушка, к сожалению, ее уже нет, царство ей небесное, была дома со мной. Она обучала меня читать, писать, другим полезным вещам, водила меня на прогулки. Не скажу, что я был разочарован такой постановкой вопроса, мне очень нравилось быть дома. Правда, перед тем, как идти в школу был небольшой стресс и барьер, что нужно уходить из дому. Но я быстро оброс друзьями и это прошло. 

— После школы вы закончили исторический факультет Донецкого университета. А почему выбрали истфак?
— Это своеобразный момент в моей жизни. В среднем школьном возрасте у меня была идея, что я страшно хочу быть археологом.

— Очень романтичное было желание.
— Нечеловечески! Это только потом я понял, насколько адская эта работа. Отец приехал из Туниса и привез с раскопок Карфагена две подлинные амфоры. Ему подарили их французские археологи только потому, что он первый из иностранцев, который подошел и спросил: «А что у вас здесь?». А они ответили: «Карфаген!». И вот, когда он привез две эти маленькие амфоры для благовоний, у меня случился «взрыв» в мозгу, потому что этим амфорам страшно подумать, сколько лет, а они прекрасно сохранились. И у меня «сорвало крышу»! Я подумал, что это то, чем стоит заниматься.

Потом пришло понимание, что это кто-то раскапывает Карфаген, а я буду раскапывать скифские курганы. И несколько курганов я раскапывал, учась на истфаке. Это страшно адская работа, у которой научный и творческий выхлоп минимален. И знаете, где раскапывали курганы? Не там, где могут быть сокровища, а там, где пройдет трасса или газопровод.

Я не стал археологом, но очень рад, что учился на истфаке. Поскольку это некое подобие классического образования, которое не помешает вообще любому человеку.

НАБОР ЦЕННОСТЕЙ

— Тем не менее, вы несколько лет преподавали историю?
— Да, я преподавал историю два полных учебных года в училище Олимпийского резерва. Это был интересный опыт. Среди моих учеников были очень приличные спортсмены. В моем классном журнале мелькнула Лилия Подкопаева, которая тогда была в 5 классе. Я потом ей об этом сказал, когда мы уже сдружились. Помню, она появилась в училище в смешной дутой куртке розового цвета. Она уже тогда была большой спортсменкой. Я просил: «Кто это?». А мне учителя: «Ооо, это Подкопаева! У нее сумасшедшая перспектива, вот увидишь». И через какое-то время она стала олимпийской чемпионкой. Из футболистов моим учеником был Володя Яксманицкий. Твердую четверку по истории он имел.

— Вы говорили, что отец оказал на вас большое влияние. Что он вас многому научил и ненавязчиво предложил набор ценностей, которые вы и сейчас считаете главными в жизни. Какие это ценности?
— Да, и сейчас я под этими словами готов подписаться. Отец всегда достойно жил, и, глядя на него, я просто не знал, что можно поступать иначе. Ну, какие это ценности? Делай, что должен, будь что будет. Работа и служебный долг превыше всего. Если дал слово, то это важнее любых подписанных документов, потому что слово мужика – нерушимо. Или, например, как сегодня, если встреча назначена на 14:00, я не могу прийти в 14:01, потому что это будет неуважением к вам. Это будет означить,  что я не уважаю вас, не уважаю себя и наше время. Еще я считаю, что любой мужчина должен пройти через армию. И очень жаль, что уже выросло два поколения, которые не служили.

— Ваше первое место работы в качестве журналиста – газета «Весть». Затем были «Салон Дона и Баса»,«Теленеделя», «Футбол» и «Комсомольская правда». Все верно?
— В «Футболе» в штате я никогда не работал, писал туда просто, как приглашенный автор. Зарабатывал деньги в «Теленеделе» и «Комсомолке», а если говорить о газетах, с которыми я просто сотрудничал, то это практически все газеты Донецка, Киева, кое-что было в Москве.

«РЕМЕСЛО» ПОДБИРАТЬ СИНОНИМЫ

— Ваши принципы в работе менялись со временем?
— Наверное, я просто обрастал опытом. А принципы журналистки элементарны. У любого материала один критерий: интересно — не интересно.

— Как считаете, журналистика – это искусство или ремесло?
— Журналистика – это искусство подбирать синонимы.

— Все-таки искусство?
— На самом деле, конечно, журналистика – это ремесло. Есть пара десятков ремесленников, которые поднимают журналистику на уровень искусства, но, в общем-то, это ремесло.

— Есть ли человек, которого Вы считаете своим учителем в журналистике?
— У меня, наверное, коллективный учитель. Это редакция газеты «Весть», моя первая редакция. Мне очень жаль, что эта газета так мало просуществовала. На тот момент, а это 1994 год, это была самая передовая газета в регионе. Первая газета с компьютерной версткой. Я в 5 вечера мог позвонить по телефонному аппарату, поскольку мобильных еще не было, и сообщить новость, а утром – это уже на полосе, и мы – раньше всех. Коллектив, который работал в этой газете, я считаю, это лучший журналистский коллектив, который когда-либо был собран в Донецке. Это Женя Ясенов, Олег Измайлов, редактор Минин Юрий Иванович, Сергей Голоха, Игорь Галкин, Саша Кучинский. Позже подошел Игорь Гужва, нынешний редактор газеты «Сегодня», и Саша Тимошенко. Там были собраны уникальные журналистские перья.

ПАРФЕНОВ И БУБКА

— В каждой профессии есть выдающиеся люди, которые своим трудом меняют профессию. Кто для вас является такой фигурой в журналистике?
— С ходу назову Парфенова! Мне очень нравится все, что он делает. Более того, все, что делает Парфенов, даже если это будет передача о кулинарии или о том, как насадить мормышку на крючок, я все равно буду смотреть, потому что это талантливо. Это неожиданные подходы, интересный, вкусный и сочный язык. Ну и технологии задействованы сумасшедшие. Я думаю, далеко не каждый может себе позволить использовать эти технологии. Но зато на выходе имеем продукт, который в корне отличается от всего другого.

— Полагаю, вы взяли сотни, если не тысячи интервью. Кто из собеседников произвел наиболее сильное впечатление?
— На самом деле, интересных людей очень много. Запомнилось интервью с Сергеем Бубкой, когда он еще был действующим спортсменом. Получил огроменное удовольствие, когда общался с Виктором Грачевым. Я даже считаю, что стоило бы, если бы было время, писать о нем книгу, основываясь просто на том, что он рассказывает. Не могу не упомянуть своего близкого друга Толю Тимощука. Недавно познакомился с легендарным нападающим тбилисского «Динамо» Ревазом Челебадзе. Общение с ним тоже оставило незабываемые впечатления. А Звягинцев, а Дегтярев… 

— Работая в пресс-службе, вы большое внимание уделяете сайту клуба. Это совсем другая журналистика. В чем ее особенности?
— Сайт очень важен. Это главный рупор клуба. И как официальные документы в стране вступают в силу с момента опубликования с «Урядовом курьере» или «Голосе Украины», так и многие вещи из клубной жизни становятся достоянием общественности и вступают в силу именно с момента опубликования на сайте.

Вот пример. Начинаются слухи, что «Шахтер» кого-то подписывает. Мне сегодня эти слухи не интересны. Это пища и работа для других сайтов. Для вас это тема! Мне важен факт. Когда утрясены все моменты, информация попадает на сайт, а оттуда будет растиражирована по всем СМИ.

Также мы стараемся, чтобы сайт не «засушился», как предполагает формат официального сайта. Мы зачастую публикуем такие вещи, которые не каждый официальный сайт будет давать. И здесь снова работает упомянутый критерий журналистики: интересно — неинтересно.

ГАЗЕТНАЯ СМЕРТЬ

— Какие, на ваш взгляд, перспективы интернет журналистки?
— Интернет журналистика убьет некоторые газеты. Это случится не сегодня, а немного позже. Но уже мы несемся к этому огроменными семимильными шагами. Газета уже для многих далеко не источник свежей информации. Потому что сейчас я с телефона захожу на сайт и вижу самые свежие новости этой секунды. Мне становится тяжело читать газеты, потому что я смотрю на заголовок, и я знаю, что там будет написано. Газета меня может взять только оригинальной подачей. В «Комсомольской правде» я люблю читать путевые заметки Александра Мешкова. Вот его я буду читать что угодно, потому что это оригинально.

И откровенно говоря, тиражи у газет слабые. Вот пример. Газета «Блик» — единственный в стране таблоид. Ну, есть такая отрасль журналистики – таблоиды. Кому-то не нравится, но многим нравится. Бумажная версия закрывается. Недавно закрыли еще и «Салон Дона и Баса». Почему? Догадываюсь, что не окупаются.
Интернет-средства массовой информации будут развиваться. Появилось много разных новоротов. Вот, например, мы сейчас делаем видео-интервью. И какая газета это может сделать? А в то же время рядом будет какой-то текст, который не сможет дать телевидение. И чем дальше, будет круче, круче и круче!

— А интернет не убьет язык?
— Так сейчас и газеты убивают язык. Все собрались и пошли крестовым походом на язык. Сейчас можно перечислить считанные, даже не издания, а авторов, которых читают из-за красивого языка. Но тут важно понимать, что сфера развивается быстро, а кадры вырастать не успевают. Если раньше не так просто было попасть в газету, то сейчас человек приходит с улицы и сразу становится корреспондентом.

ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ ЛУЧЕСКУ

— Давайте вернемся к «Шахтеру». Вы много времени проводите с Мирчей Луческу на сборах, в поездках. Наверное, успели неплохо его узнать. Какой он Мистер Луческу?
— Это огромное счастье. Все эти 5,5 лет я все время нахожусь рядом с Луческу. А в самолете я нахожусь у него за спиной.

— Получается, прикрываете спину Луческу?
— Да, прикрываю ему спину. Это очень удобно, потому что, когда нужно что-то уточнить, Луческу просто поворачивается и спрашивает. Или я имею возможность что-то спросить. Луческу это, наверное, самый интересный человек, с которым господь сподобил меня работать. Это настолько неординарная личность, что я признателен судьбе. Это человек тайфун! Человек взрывного темперамента и неожиданных решений. Решение Луческу возникает в тот момент, когда он его начинает формулировать. До этой секунды он еще не знает, что он будет предпринимать.

В таких условиях довольно сложно работать. Потому что здорово бы посмотреть на листике свое расписание на день. У нас это в принципе невозможно. С другой стороны, когда вписываешься в этот ритм, становится безумно интересно.

Был случай, когда в пятницу вечером все знали, что на игру вылетаем в субботу. И тут звонок и через 40 минут я сижу в самолете, и мы взлетаем.

ШУМ, КРИК, ВОЗМУЩЕНИЕ

— Если беседовали с Луческу о каких-то светских вещах, о чем были эти разговоры?
— За столько-то лет, конечно, беседовали. Ну, это были простые мужские разговоры. Например, обсудить сорт виски или о женщинах поговорить. Очень любопытно с ним обсуждать исторические факты. Мистер хорошо знает европейскую и румынскую историю, есть о чем поговорить. Но чаще всего говорим о футболе, футболистах.

Мне как-то Луческу на русском языке сказал: «Знаешь, со мной никто не хочет говорить по-русски. Потому что все в разговоре со мной хотят совершенствовать другие языки. Но и мне нужно совершенствовать русский, поэтому говори со мной по-русски». А потом он добавил, что выучил русский по пресс-обзорам, которые готовит пресс-служба. Для меня это была высочайшая честь. Сейчас он спокойно говорит и читает. И мне безумно приятно, что для этого великого тренера, пресс-служба готовила «учебные пособия».

— Вы писали: «Не люблю, когда Луческу сидит. Обожаю, когда он вскакивает, шумит, возмущается, «пихает» игрокам и, чего уж греха таить, орет на судей». Можете продолжить список?
— Просто Луческу в состоянии покоя – это аномальная ситуация. Я видел, как он спит в самолете, но это очень недолго. Минуту назад он дремал, а уже смотрит какой-то матч, потом взял книгу, сделал выписки. Он человек, постоянно находящийся в движении. Ему вообще нельзя останавливаться. Это для него нехарактерно.

И когда случилась неприятность, Луческу загремел в больницу, у него были проблемы с сердцем, я ездил к нему ежедневно. Я в этот момент ощутил насколько это значимый человек для команды, клуба и всего, что я люблю.

— Получается и для вас?
— И для меня. Я не могу воспринимать Луческу, как товарища из-за разницы в возрасте, но, наверное, это старший товарищ. Я рассказывал ему новости, доносил информацию. И если это был не полноценный рабочий процесс, то была иллюзия рабочего процесса, чтобы его взбодрить. И надо сказать он быстро пошел на поправку.

КНИГА О ЛУЧЕСКУ

— К 75-летию «Шахтера» в клубе готовят к выходу две книги. Первая — авторства Мирчи Луческу, вторая – Андрея Пятова. Не могу не спросить, когда будет книга Руслана Мармазова о Мирче Луческу?
— Наверное, такая книга когда-то будет. Я уже стал выписывать воспоминания и формировать некие главы, но меня сдерживают два момента. Во-первых, нет времени, а такая работа требует самоотречения. Когда нападает вдохновение, ничем другим заниматься не можешь. И еще меня смущает тот момент, что период Луческу, он -  в развитии. Когда-то Луческу уйдет, тогда будет уместно все это суммировать. Уверяю, это не будет каноническая история периода Луческу. Это будут личностные воспоминания. Мне повезло быть и внутри и в середине жизни Луческу, и видел я многое, чего не видел больше никто. Очень надеюсь, что хватит здоровья и творческой потенции сделать эту книгу. Если честно, я даже знаю название книги, но пока не скажу.

— Это уже верный признак того, что книга таки выйдет.
— Я надеюсь!

— В этом году журнал «Шахтер» в четвертый раз, а пресс-служба клуба в третий раз признаются лучшими в Украине. Каково вам получать эти награды не в первый раз?
— Давайте назовем это творческим конкурсом Ассоциации спортивных журналистов Украины. Это, кстати, единственная организация в стране, которая вручает подобные награды. Кроме упомянутых номинаций были и другие номинации, куда входили наши авторы. Что это для меня? Мне очень важно и лестно признание коллег. Потому что журналисты это очень специфическое сообщество людей, где друг о друге доброе говорят редко, а когда говорят, то понимаешь, что что-то удалось сделать. Получать признание не первый раз приятно!

— Вы когда-нибудь коротко для себя формулировали, что для вас значит «Шахтер»?
— Это больше чем хобби, это больше, чем работа. Это моя жизнь. Не знаю, что будет завтра, буду ли я работать в «Шахтере» всю жизнь, то точно знаю, что буду всегда любить «Шахтер». Я недавно вычитал одну фразу, с которой согласился: «Человек может изменить в своей жизни очень многое: паспорт, место жительства, гражданство, религию, национальность…». Нельзя поменять кожу и клуб, я считаю! Во всяком случае, без фатальных последствий.