50 лет назад он выиграл с «Динамо» первое для Киева «золото» чемпионата СССР. Знаменитый нападающий «бело-голубых» Олег Базилевич рассказал, как они спорили с Лобановским, о тренировках Пеле, молитвах в Кувейте и как он стал крестным отцом.

— Олег Петрович, правда, что после первого чемпионства в 1961-м вас, игроков «Динамо», носили на руках в прямом смысле?

— Болельщики действительно пронесли нас на руках по кругу стадиона. А на трибунах было огненное кольцо из горящих импровизированных факелов. Эмоции и ощущения, конечно, незабываемые. Я благодарен всем ребятам, с которыми играл тогда, состав у нас был потрясающий.

— Какие эмоции были сильнее: в 1961-м, или когда уже тренером взяли Суперкубок Европы в 1975-м?

— Не стал бы сравнивать, для меня эти события значительны оба. Суперкубок, конечно, намно­го более тяжелый трофей. Тогда мы выиграли не только Суперку­бок, но и Кубок Кубков Европы, и первенство страны. Поверьте, это результат тяжелого, упорного труда, мало кто может представить себе, чего нам это стоило. А что касается эмоций — я благодарен судьбе за возможность испытать подобные ощущения.

— В 1975-м у вас с Лобановским был тандем. И все же — за кем было окончательное слово?

— Да не было даже понятия — за кем должно оставаться последнее слово. Все решения принимались коллегиально. Даже по ходу мат­чей мы сначала советовались друг с другом, а потом вносилась кор­рекция в игру. Мне очень больно, когда команду 1975 года называют командой Лобановского. Уходя в «Динамо» с поста главного трене­ра «Шахтер» (Донецк), — коман­ды, с которой мы за первый год вышли в высшую лигу, а на сле­дующий вошли в число лучших команд СССР, — я никогда не пошел бы на роль второго тре­нера. А Валерий никогда бы мне этого не предложил. Наши отно­шения и уровень нашего профес­сионализма это исключали. Я очень надеюсь, что история рас­ставит все на свои места.

— Часто было так, что побеж­дала ваша точка зрения, а не Валерия Васильевича?

— Конечно, иначе просто не могло быть. Иногда мы даже спорили, но это были творче­ские споры, и в них рождалась истина. На мой взгляд, у нас действительно был уникальный исторический эксперимент. К сожалению, многие чиновники просто не понимали, как возмо­жен такой тренерский формат — наличие двух старших тренеров в одной команде. И это в усло­виях тотального единовластия в социалистическом обществе! Это сейчас начинаешь задумываться, что у нас, по сути, была создана лучшая футбольная команда в мире. Тогда же все воспринима­лось как должное, более того, мы не имели права проигрывать.

— Но в случае с вашим танде­мом у руководства, наверное, был вопрос: с кого спрашивать?

— Да, это было проблемой. Хорошо, что в 1974-м, 1975-м, спрашивать было не за что. А вот в конце 1976-го началось под­ведение итогов. Я считаю, что «бронза» Олимпиады со сбор­ной СССР, где мы работали, была достижением. Руководство же страны восприняло это как неуспех. А сейчас, наверное, был бы праздник на улицах. В чем­пионате СССР «Динамо» первое место не выиграло, но команда по содержанию игры выглядела очень серьезно. Однако взгля­ды руководства не совпадали с нашими. В этом случае спроси­ли с меня одного.

— В то время неудачей счита­лось даже поражение в полуфи­нале еврокубка. Почему сейчас для украинских команд за счастье выход в четвертьфинал?

— Это вопрос квалификации тренеров. К сожалению, органи­зация тренировочного процесса и подготовка футболистов остав­ляет желать лучшего. И хотелось бы, чтобы у ребят была не только финансовая мотивация. Футбол требует полнейшей самоотдачи.

— Вы видели Пеле, Марадону, Месси. Это уникальные таланты от природы — или их при правиль­ном подходе можно подготовить?

— В первую очередь — талант, без него ничего не будет. Имен­но талант является основой, я бы сказал, базисом. Конечно, имеет значение предрасполо­женность к тому или иному виду спорта. Но в итоге все решает не талант, все решает труд. В фут­боле, чтобы научиться какому- либо элементу, необходимо его многократно повторять, отшли­фовывать. Помню в Бразилии мы были на базе «Сантоса». Так вот, Пеле тренировался 35-40 минут с общей группой, а потом еще два часа самостоятельно!

— А удавалось из-за «железно­го занавеса» подсматривать, как работают ведущие клубы Европы?

— В то время это было крайне сложно. Информационный отдел Федерации футбола СССР имел представителя, который соби­рал информацию из всех суще­ствующих в Европе источников, в основном это была спортивная пресса. Эта информация, переведенная на русский язык, публико­валась в еженедельнике «Футбол-хоккей». Поначалу это был един­ственный источник. Помню, например, серию очень интерес­ных статей об «Аяксе», который в начале 70-х выиграл три подряд Кубка чемпионов под руковод­ством сначала Ринуса Михелса, а потом Штефана Ковача. В том числе описывалось и содержа­ние учебно-тренировочного про­цесса. Позже появился еще один источник. Телевизионный сигнал из Будапешта доставал до Ужго­рода. В то время информацион­ным обеспечением «Динамо» Киев занимался Михаил Ошенков, который записывал футболь­ные трансляции. Так мы увидели универсала в лице Кройффа — игрока сборной Голландии, кото­рый подтвердил, что футболист должен выполнять в игре различ­ные задания, то есть показывать себя в разных амплуа.

— Как же собирали информа­цию о соперниках перед матчами еврокубков?

— Связывались с нашими дипломатическими службами, которые предоставляли нам необходимые материалы. Таким образом мы получали свежую информацию о предстоящем сопернике. Когда приоткрылся «занавес», у нас появилась воз­можность посылать разведчика, а до этого пользовались вот таки­ми партизанскими методами.

— О вас говорили, что Базиле­вич и Лобановский видят футбол будущего. Сейчас, на ваш взгляд, есть такие тренеры?

— Думаю, особого смысла называть наш футбол футболом будущего нет. Ведь это будущее наступило еще 36 лет назад. Фут­бол «Динамо» в 1975 году называ­ли футболом XXI века. В тоталь­ный футбол тогда уже играли лучшие команды в Голландии, Германии, Франции, Италии, Англии, у нас в Советском Союзе так играло киевское «Динамо».

— Скорости сейчас стали быстрее...

— Скорости не могут быть быстрее. Футболисты переме­щаются по футбольному полю в определенном временном кори­доре: мы уже много лет измеря­ем пробег 30-метровых отрезков с места — и результаты держатся в районе 3,8-3,9 секунды.

— Но в той же легкой атлетике результаты за последние 20 лет заметно выросли...

— Вы ж учитывайте, что в фут­боле это все надо делать еще и с мячом. Квинтэссенция тренировочного процесса — увеличить скорость работы с мячом. Очень важна также скорость мышле­ния игроков.

— Тактические схемы в футбо­ле — все эти 4-4-2, 4-3-3... Насколько они условны?

— Любые игровые схемы трансформируются во время матча. Вы помните крылатую фразу немецкого футболиста и тренера Гельмута Шона; «На футбольном поле все делают всё»? Кто продолжает работать в этом направлении, может рас­считывать на успех.

— Вы работали с Лобановским в Кувейте. Правда, что были некие сыновья шейхов, которые говори­ли вам, кого ставить в состав?

— Нет, такого не было и быть не могло. Но говорили другое. Например, шейх говорит своему уходящему на тренировку сыну: «Ты ж смотри, мне не нужен про­фессиональный футболист, мне нужен здоровый человек». Была, конечно, определенная специфи­ка, с которой приходилось считаться. Допустим, приходит пять-семь человек, и я в назначенное время начинаю проводить трени­ровку. Проходит 15 минут — еще один приходит. Потом еще один. Вот так работали.

— В чем еще специфика тамош­него футбола?

— Мы работали в мусульман­ской стране, этим все сказано. Например, несколько раз в сутки звучит призыв на молитву. И не имеет значение, кто ты: спор­тсмен, парикмахер, преподаватель: прозвучал призыв — все молят­ся. В любом месте, где их заста­нет призыв. Так что мы быстро привыкли к тому, что тренировки регулярно прерываются молитвой, по-другому не могло быть.

— Знаем, что вы своими руками изваяли барельеф мамы...

— Я с детства вообще увлекался лепкой, рисовать очень любил, использовал для этого каждую свободную минуту. Позже, когда я уже стал профессионально зани­маться футболом, времени на это практически не оставалось. Мы с мамой всю жизнь были очень близки, чувствовали друг друга. В тот момент, когда ее не стало, — я это почувствовал, хотя не мог знать наверняка. Тогда Спорт­комитет СССР только пытался связаться со мной, чтобы сообщить об этом, но на похороны я прилетел, успел. Примерно через месяц после того, как мама ушла из жизни, вылепил барельеф, это было велением души, помогало мне справиться с горем.

— А когда вы увлеклись театром?

— С детства. Мы с сестрой ста­рались не пропускать ни одного балетного спектакля, ни одной оперы. Нам повезло: во-первых, мы жили в ста метрах от Оперного театра, а во-вторых, там работала мамина подруга. И связь моя с театром никогда не прерывалась.

— Вы ведь были дружны с Оле­гом Борисовым?

— Не только. Моя первая жена была актрисой Театра русской драмы. С Олегом дружили, он был фанат, не пропускал ни одного матча, а я старался не пропускать его спектакли. Он был потрясающим человеком и гениальным актером. Среди моих друзей всегда было много актеров. Например, с Давидом Бабаевым мы дружим более 40 лет, он — болельщик киевского «Динамо» с большим стажем. Футбол ведь тоже своего рода театр — театр игры.

— Помните, когда в последний раз играли в футбол?

— Трудно сказать, по-моему, несколько лет назад, на отдыхе в Арабских Эмиратах. Надеюсь, не в последний раз!

— Что за неприятная история была у вас с Газзаевым в бытность его тренером «Динамо»?

— Не хотелось бы об этом. Он всем показал себя и как тренер, и как человек. Я верующий человек, так что Бог ему судья.

— Правда, что недавно вы стали крестным папой? Расска­жите, если не секрет.

— Нет, не секрет. С родителями малыша мы давно и очень близ­ко дружим, а сейчас породнились. Отец — известный, уважаемый человек, бизнесмен, коллекцио­нер, мама — научный сотрудник, доцент университета и просто кра­савица. Я очень волновался, ведь крещение — таинство, в момент которого мы приобщаемся к Богу посредством духовной ответствен­ности, которую берем на себя за жизнь нового человека. Помню, в роддом приехал за 15 минут до его появления на свет, а через 10 минут после его рождения уже держал его на руках. Даже не знаю, как передать вам это чувство, ско­рее совокупность ощущений — и нежность, и ответственность, и любовь, и благодарность...

Сегодня