Олег Протасов встретился с PROспорт на предсезонном сборе в Турции.

— Своим первым годом в России вы скорее довольны или вам за него скорее неудобно?

— Нет, «неудобно» — это не то. Да, второй круг получился не таким, как хотелось бы. Но был ряд причин — объективных, субъективных… Но если обобщать, это мой первый опыт в России после того, как распался Советский Союз, я чувствую себя великолепно, набрался опыта и рад, что и на следующий год буду работать здесь. Мне интересно.

— Причины — это что?

— Экономические были проблемы. Кроме того, непривычно рано набрали непривычно высокий ход — не смогли удерживать. Не только коман­да, но и те, кто вел команду. Слишком высоко мы забрались. Значит, были не готовы.

— Ваш самый сложный день в 2010 году?

— Наверное, перед матчем с ЦСКА (май. — PROспорт). В прессе вокруг моей персоны стали сгущаться тучи, стали писать о моей отставке. На игру я шел с тяжелым сердцем. Тем не менее мне из руководства звонили и говорили: «Пока о вашей отставке речи не идет, работайте спокойно». Но все равно тяжеловато было. К счастью, у ЦСКА мы выиграли, и все устаканилось.

— Ваш главный успех в прошлом году?

— То, что мы выполнили программу, — стопроцентно успех. Команда то входила в премьер-лигу, то выходила. До меня она чудом спаслась — на третьем снизу месте осталась. А так мы стали девятыми. Если бы мне кто-то сказал об этом перед сезоном, я бы с закрытыми глазами согласился.

— «Ростов»-2010 кишел интересными личностями. С игроками вроде северокорейца Хон Ен Чо вам приходилось сталкиваться?

— Нет, такое в первый раз. Когда я пришел, был уверен, что он сможет нам помочь, что можно ключи к нему подобрать. Но у меня весь набор ключей сломался, я поднял руки, плюнул и развернулся. Я пытался найти контакты, объяснять, но это превращалось все в театр абсурда. Он проводит тренировку, а потом вдруг заболело в одном месте, в другом. Потом уезжает на месяц, и никто не знает, где он. Когда заканчивается сбор сборной, все равно не приезжает. Когда приезжает — снова больной. И как можно работать?

— Самый экзотичный футболист, с которым вам приходилось работать раньше?

— Экзотично выглядел Кристиан Карамбе — косички у него такие были. Но он приятнейший человек, образованный, культурный. Мы с ним работали в «Олимпиакосе». Я был молодым начинающим тренером, а он опытный игрок, чемпион мира. В матче с ПАОК он получил красную карточку за драку — кто-то его обидел расистским высказыванием. И мне надо ему было вставлять, говорить на повышенных тонах, что он неправ, что так нельзя. С моей стороны тогда это было достаточно смело. Надо было перебороть себя, конечно. Я-то придерживаюсь тактики: никого и никогда не оскорблять. Хоть я и тренер, а они игроки, я никакого права не имею их унижать. Они взрослые и талантливые люди. Если они что-то делают не так, я могу указывать, направлять. Моя работа позволяет повышать тон, но не устраивать какие-то сцены.

— Когда последний раз изменяли этому правилу? Так, чтобы потом извинялись.

— Ну, чтобы извиняться — такого не было. Просто приходится говорить на повышенных тонах. Особенно в перерыве — чтобы разбудить команду. В «Стяуа» мне приходилось даже бить ногами по коробкам с водой или что там было вокруг. В «Ростове» до такого не доходило. В «Стяуа» играли на выезде. Сонные. Очень долго ехали на автобусе, где-то в горах жили, снег выпал — в общем, настроение было неигровое. Соперник выглядел свежее. Ну, после первого тайма я закрыл раздевалку, попинался, покидался бутылками, футболками. Вышли и выиграли 2:1.

— Есть люди, которые ностальгируют по Советскому Союзу. По чему ностальгировали вы, работая с игроком из похожего мира? Это я снова про Хона.

— Какая ностальгия?! Ностальгируют о чем-то хорошем. Как-то летели, и в журнале «Дон­авиа» мне попалась статья о Северной Корее. Коррес­пондент рассказал о своем путешествии и написал: это как советская власть, только еще запущеннее, чем у нас было. Я себе это представляю и даже не хочу об этом думать.

— Что из советской жизни вы вспоминаете с улыбкой?

— Я много чего могу вспоминать с приятными ощущениями в сердце, но делаю это редко. Я живу сегодняшним и завтрашним днем, а не вчерашним. Если будете расспрашивать меня о каких-то моих футбольных достижениях — я не все помню и не все мне интересно. Это другой человек, и он не особо меня интересует. Я уже как-то рассказывал: поставил в проигрыватель игру 83-го года — на себя посмотреть. Неплохой парнишка бегает, я бы такого нападающего взял к себе. Но в то, что это я, не верится. Там худенький волосатый мальчик бегает, старается… Так же и с остальным — с Союзом тем же. Было и было. Сердце не колотится быстрее от воспоминаний.

— Как вы спали перед гостевым матчем с «Амкаром»?

— Мы сидели в гостинице допоздна. Перед матчем всегда сложновато уснуть. Часто не знаешь до конца, как играть, — в том смысле, что по каким-то позициям продолжаешь думать. Ажиотаж, который был вокруг этого матча? Если ты знаешь, что ты ничего не знаешь, что ты чист и никаких незаконных движений не делаешь, то ничего особенного не испытываешь. Я больше о ребятах думал. Мне не нравился ажиотаж: все следят, все приехали, все зациклились. Атмосфера неприятная.

— Так почему же ребята так сыграли? Никто бы от «Ростова» ничего не требовал, если бы в первом круге он не был так хорош.

— Скованность. В глазах видно: сейчас кто ошибется, тот и виноват. Ошибешься — значит, кому-то помогал.

— Почему у игроков не было обратной реакции? «Нас подозревают в сдаче? Тогда мы всех порвем».

— Мы пытались, мы говорили об этом. Для них это было непросто. Они вышли и играли то, что у них получалось на тот момент. Да, матч получился невзрачным, можно называть его как хотите. С нами же уже из прокуратуры разговаривали. И я, и ребята подписались: мы ни в чем не участвовали, на нас никто не выходил.

— Встреча с прокурором — одна из самых неприятных в жизни?

— У меня уже была одна. Когда я переходил из «Днепра» в «Динамо» (Киев), руководство «Днепра» не очень хотело, чтобы я уходил. Меня вызвал прокурор и задавал вопросы. Все знают, что нам давали «Волги» по себестоимости, а мы их потом перепродавали — это такой вид премиальных был. Это было почти официально, но неофициально. Так вот тогда у меня в прокуратуре попотели ладошки. «А вы «Волгу» куда дели? А почему так быстро продали?»

— С 12 марта по 20 августа «Ростов» набрал 29 очков и занимал пятое место. С 21 августа до конца чемпионата вы сыграли 12 матчей и набрали в них пять очков. Как такое возможно?

— Называйте мне любой матч. Для меня очень плохие матчи — это с «Сибирью» и с «Крыльями». Это игры, которые нас подкосили. Возьми мы там шесть очков, были бы не на девятом, а на седьмом месте. Все остальное — с «Рубином», со «Спартаком» — играли очень достойно. «Спартак» на последней минуте забил с пенальти, с «Рубином» мы открыли счет, контролировали игру, потом допустили две ошибки. Эти ошибки не отражали происходящего на поле. А это уже не так пугает, как если бы мы были никакими. Мы были нормальной командой, достойно играли все игры. Просто почему-то случались ошибки в важных моментах чаще, чем в первом круге

— Матч «Амкар» — «Ростов» связывали с грехами сезона-2009, когда вас еще не было в России. У вас не было желания среагировать? Собрать чемодан и уехать?

— Среагировать на что? Ко мне никто не подходил, никто не обращался. На что я должен был реагировать? На то, что творится вокруг? Если следовать такой логике, и в домашнем матче должно было что-то случиться. Дома «Ростов» выиграл. А там — выиграл «Амкар»… У меня нет никаких фактов, о которых я могу заявить.

— Ну а репутация? Ей это могло навредить.

— Да нет. Мы взрослые люди. Бываешь заложником обстоятельств. Бывает, не виноват, а вокруг тебя что-то происходит. Бывает, просто молва незаслуженная. Если ты публичный человек, это постоянно происходит. Заканчивая эту тему, вспомню, как играл в Днепропетровске. Когда начал забивать, когда, как поплавок, на плаву уже был, такие истории о себе слышал! С кем-то у меня конфликты, из баров не вылажу, по триста подруг у меня. Жена прочитает — испугается. Если на все это обращать внимание, с ума можно сойти.

ПРОТАСОВ ПРОЖИЛ в Греции бо­льше 20 лет и искренне удивля­ется некоторым вещам, которые встречает в России. В прошлом году его как минимум один раз позабавили журналисты. «После матча против ЦСКА меня спросили: «Насколько приятно вам было сегодня обыграть русского Моуринью?» Я, если честно, не нашел, что ответить».

— В 2010 году у «Ростова» были проблемы с финансированием. Самая тяжелая финансовая ситуация в вашей жизни?

— Да не было такой, к счастью. У меня родители инженеры были, необходимый минимум всегда был. Больнее всего вспоминалось, что мячи не могли покупать, когда надо. Он 9 руб. стоил — такой со шнуровочкой, последний самый, потом уже ниппельные пошли. Приходилось ждать ребят с мячами. Своего не было — это было больновато. Когда заиграл в футбол — а у меня это довольно рано случилось, — начали какие-то несчастные, но 60 руб. платить, и у меня уже в кармане были деньги, которых хватало.

— Последняя вещь, которую не смогли себе позволить?

— Ходим с женой по магазинам, выходим и смотрим друг другу в глаза: не хочется уже ничего там. Может, такой период зрелости пришел — вроде вышел закупиться, а уже сложно чего-то хотеть, потому что все есть. О достатке лишний раз распространяться не хочется, но какой-никакой он есть. И жилье, и на чем ездить, и загородный дом, и лодочка — что нормальному человеку еще нужно

— Что за лодочка?

— Семиметровый катерочек Cranchi, хороший такой. Очень быстрый — 40 узлов дает. У нас на Пелопоннесе — три часа от Афин — есть домик дачный, и там лодочка. Я балдею от нее. Всегда переживаю, когда мне не перепадает хотя бы две-три недели побыть на море. Поездить на лодке — сказка. У нас напротив остров Гидра — там дикие пляжи, бросаем якорь и купаемся. Море прозрачное, сказочное. Я люблю понырять за осьминогами — мое любимое хобби. Достаю их из нор, потом жена готовит. И еще люблю морских ежей свежих — в Греции с ними салат делают. Раскрываешь их и достаешь икру — деликатес.

— Звучит очень круто.

— Как-то раз ехали вместе с друзьями — у нас пять-шесть детей на лодке было, — и к нам пристроились дельфины, начали играть. Незабываемое зрелище! Раньше такое только по телевизору видели, а тут они прямо рядом с тобой.

— Когда вы сегодня закончили тренировку, с помощниками устроили игру в теннисбол. Любите теннис?

— Да. Мы еще когда с Литовченко в «Олимпиакосе» были, начали потихоньку учиться играть. Потом пошло, пошло — и полюбил. Теннис надо смотреть по телевизору. Глядя за техникой профессионалов, можешь делать выводы и прибавить. Теннис футболистам подходит: нас не надо учить, как к мячу подходить. Человеку неспортивному надо переставлять ноги: вправо — влево, вперед — назад. А у нас все автоматически получается.

— Ваш любимый теннисист?

— Это легко. Как в футболе пол-Земли любит «Барселону», так и я получаю удовольствие от Федерера. Был Сампрас — любил его. В футболе тысячи людей играют на хорошем уровне. А здесь два человека на всю планету — Федерер и Надаль, — которые на голову выше остальных. Это потрясающе, это суперталант и работоспособность.

— Вы много лет живете в Европе. Кристиан Нобоа из «Рубина» сказал нам как-то: в России самые красивые девушки, а вот мужчины выглядят странно.

— Во-первых, пусть Россия не обижается, но в рейтинге самых красивых девушек я бы Украину на первое место поставил. А во-вторых, пока еще наши бывшие советские страны отстают по уходу за собой. Не очень хотелось затрагивать эту тему, но у нас до сих пор есть люди, которые считают, что мыть голову каждый день вредно. Или что душ надо не каждый день принимать — некоторые раз в неделю моются. Особенно в транспорте это чувствуется. Ладно общественный — иногда в такси сядешь, и сразу хочется выйти. Ну и раз мы эту тему затронули — к зубам надо всем серьезно относиться. На Западе требуют каждый вечер между каждой парой зубов проходить маленькой щеточкой… В общем, это не для интервью.

— Ростов подкалывают на тему любви к семечкам. Вы их едите?

— Ем. Хоть для зубов это и не очень хорошо. Но я не на людях. Я тихонечко. Наверное, несолидно это — ходить плевать.