На просьбу рассказать о себе подробнее Леонид Станиславович Кучук отреагировал совершенно естественным образом – обратился к самому началу футбольного пути. А это 1965 год.

– Вырос я в Минске. Вспоминаю детство, и перед глазами всплывают картинки, как футбол постигал. Всегда с собой носил мяч. По дороге в школу забегал к киоску, занимал очередь, чтобы купить «Советский спорт». Читал и на переменах, и во время уроков, раскрывая газету под партой.

В шестилетнем возрасте сам пришел записываться в школу «Торпедо» при Минском автомобильном заводе. Никто из близких об этом не знал. В строю я оказался самым маленьким. Тренер, помню, говорит: «Отойди, мальчик». Я расстроился, подумал, не возьмут в футбол. Но, оказалось, тренер меня так выделил среди остальных: «Мальчик, завтра приходи на тренировку». А набор, представьте, шел в старшую группу. Я обманул тренера: сказал, что мне восемь лет. И как он поверил? Я был юрким, неуступчивым, и это, наверное, ему приглянулось. Послевоенное поколение тренеров – люди с интуицией. Они стремились прежде всего талант распознать, а затем раскрыть.

– Главный тренер «Краснодара» Олег Кононов в недавнем интервью «Советскому спорту» вспомнил, как четверть века назад на его глазах вы начинали в роли играющего тренера в Витебске. Бытовые зарисовки поразили: коммунальная квартира вместо базы, общественный транспорт вместо клубного автобуса. Вот она, футбольная романтика!

– Сомнительная получается романтика. Но футбол мы очень любили. Жили в многокомнатной квартире, и в каждой комнате по несколько человек – игроки, массажисты…

– А если, простите, возникала необходимость пригласить подругу?

– Семьи, семьи мы приводили! В таких случаях остальным приходилось тесниться. Размещались в других комнатах. И на полу спали. Мы мирились с такой действительностью. Мне кажется, то поколение очень искренне любило футбол. Нам очень хотелось играть.

– Еще одна занимательная байка – как вы, будучи главным тренером киевского «Арсенала», вытаскивали клубный автобус из ямы.

– Все случилось из-за тумана. В аэропорту Борисполя в тот вечер рейсы не принимали и не отправляли. А нам в Полтаве играть. Решили добираться автобусом. На определенном участке дороги шел ремонт. Я что-то советую водителю, а он не прислушивается. Прямо поедем, говорит, все будет хорошо. И вдруг – бах! – автобус провалился в грязь. Выходим – машина просела. Смотрю, экскаватор рядом. А в нем два экскаваторщика, к сожалению, вдрабадан пьяные. Мы просили о помощи: подцепите автобус! Они отказываются: мол, мы пьяные, на дорогу выйти не можем, полиция застукает. Насилу заставили автобус подцепить. Возможно, та заминка сказалась на команде. Всю игру в Полтаве давили, но в итоге проиграли.

– Белорусы в российском футболе – явление противоречивое. Вроде бы наши люди по духу и крови, но по регламенту – легионеры. Заявка белорусского тренера обходится в те же 5 млн рублей, что и за Лучано Спаллетти. Вам не обидно?

– Я этого правила совершенно не понимаю. Когда-то у нас была одна страна. И я к этому привык. Сейчас мы живем в Союзном государстве. Сторонникам таких вот выплат я бы сказал: еще неизвестно, кто из нас больше русский.
Меня задевает введение налогов, ограничений. Почему меня здесь считают легионером? Ощущение, что навязывается отношение к приезжим тренерам – мол, неумеющие, незнающие. Платить эти деньги за профессию? Я начинал с самых низов. Занимался детским футболом. Весь путь прошел.

– В кулуарах поговаривают, что белорусский полузащитник «Ростова» Тимофей Калачев размышляет, не подать ли в суд из-за существующего регламента. А вы готовы бороться за равноправие?

– У белорусов есть все права на работу в России. Об этом говорится в законах. Меня удивляет, что я не имею законом предусмотренного равноправия в футболе. Объединение оте-
чественных тренеров – общественная организация, не так ли? Мне представляется странным, что она выступает инициатором сбора денег.

– В молодости не возникало мысли бросить футбол из-за бытовой неустроенности?

– Сколько себя помню, у меня к футболу всегда было очень серьезное отношение. Вплоть до того, что окружающие не понимали, к чему такая серьезность. Но ведь футбол – моя судьба. Это счастье быть в футболе, работать на поле с самого детства.

У меня был в жизни сложный период... Успешно, казалось бы, сдал все экзамены в Институт народного хозяйства, но полбалла не хватило. Пришлось идти на завод. Работал на Минском автомобильном заводе и одновременно играл за команду «Торпедо». На производстве у меня была обязанность – следил за аппаратурой в теплосиловом цехе. Много разных приборов, многие агрегаты под давлением, и все должны быть в норме…

Но это и славное время, потому что судьба свела со знаменитыми тренерами. Транзитом через молодежную сборную Белоруссии оказался в минском «Динамо». С нами там работал Евгений Горянский. Я многому научился у Базилевича, Зеленцова, Малофеева и так далее. В то время они соревновались со «Спартаком» Бескова и «Динамо» Лобановского…

На Украине меня регулярно приглашают в экзаменационную комиссию – принимаю экзамены у специалистов на продление категории Pro. И вот, случается, сидим мы тихонько вместе с Олегом Петровичем Базилевичем, который также входит в комиссию, и вспоминаем былое.

– Относительно недавно вы работали с детьми…

– С 1998 по 2003 год. Яков Шапиро, известный тренер, пригласил меня в свое время как игрока в «Атаку-Ауру». Затем я помогал в клубе как тренер. В том числе занимался детьми. Непростое было дело – найти поля, средства на аренду. Лихие годы.

– Когда вы узнали что вы не Кучук, а Коучук – обладатель истинно тренерской фамилии?

– Это было давно, еще в союзное время. Впервые оформлял загранпаспорт. И, видимо, не все работники ОВИРа хорошо знали английский язык. При оформлении документов кто-то допустил ошибку. И теперь, если в паспорте фамилию по-английски читать, получается не Кучук, а акцентированно – Коучук. Уму непостижимо, как ошиблись. Ведь такой контроль был. Перед поездкой за границу со мной провели собеседование с пристрастием в ЦК ВЛКСМ.

– Да это знак свыше – быть Коучуком в футболе.

– Быть может, быть может.

– Как смел Дам Н’Дойе схватить Коучука за нос? В нашем представлении это, наверное, развязанность. А для сенегальца – невинная шутка.

– Да элементарная детская шутка с его стороны – схватил по-мальчишески на тренировке. Но я, знаете ли, не хочу ходить нахмуренным. И такую шутку воспринял легко. Все хорошо посмеялись. Однако Н’Дойе почувствовал: что-то не так – и быстро убежал.

Африканцы – своеобразные, со своим менталитетом. Я с ними много работал. Но они понимают требования. Н’Дойе я объяснил в доходчивой форме: в следующий раз так не делай, а то можно оплеуху словить.

– Как реагирует Н’Дойе, если над ним подшучивают?

– Он парень с юмором. Был эпизод: Н’Дойе на тренировке был жестко встречен Тигоревым. Возникла напряженная пауза, которую разрешил Дима Тарасов. Он говорит: «Дам, тс-с-с, Тигорев – белорус. А кто у нас еще белорус? Тренер. И даже президент клуба родилась в Белоруссии» (место рождения Смородской – город Гомель. – Прим. ред.).

– И что ответил Н’Дойе?

– Разулыбался. Потом расхаживал по базе и приговаривал: «Белорус – хорош, белорус – хорош». Приятно слышать!

– Говорят, к вам в «Шериф» на просмотр тянулись караваны африканцев.

– В мое время в «Шерифе» были ограниченные финансовые возможности. Мы искали дешевых футболистов, в том числе и с целью воспитания, дальнейшей продажи. И много интересных кадров находили. Действовала схема: воспитали (либо купили за небольшие деньги, 10–20 тысяч долларов), вывели его на уровень выше, он пошел в другой клуб, а мы заработали. Все зависело от меня как от тренера, надо было рассмотреть талант. И мне удалось немало таких футболистов найти.

Конечно, чудачеств хватало. Приехали в Москву на Кубок Содружества, температура на улице – минус 30. Собираемся на игру. Несколько африканских ребят выходят на улицу в теплых куртках, а на ногах почему-то резиновые тапочки. И в таком виде стоят, ждут автобуса.

– И что было с этими ребятами потом?

– Не закрепились в составе. Выгнали мы их.

– А вы палкой случайно игроков не били?

– А, история времен «Шерифа». Один румынский игрок плохо воспринимал информацию, хоть и талант. На тренировке говорю ему: делай так и так. Делает наоборот. Объясняю еще раз – и снова наоборот. И так три раза подряд. Я взял в руки гимнастическую палку и строго так предупреждаю: не выполнишь – ударю больно. Он, разумеется, не смог выполнить задание. Кричу: «Ко мне!». Он как побежит прочь! Все рассмеялись. Это же шутка была.

– Летом о «Локомотиве» ходило множество слухов. В частности, появилась версия, что вас приглашал в клуб не президент клуба, не Ольга Смородская. Тогда кто?

– Расскажу обо всем по порядку, подробно. В середине июня мне позвонила Ольга Юрьевна. Представилась и спросила, не могу ли я приехать в Москву – обсудить кое-какие вопросы. Я приехал. Мы встретились. Очень долго, около семи часов, беседовали. Темы затронули самые разные – и с футболом связанные, и с жизнью. Я уехал из Москвы, не предполагая, что произойдет дальше. Спустя какое-то время Ольга Юрьевна перезвонила и попросила еще раз приехать в Москву. Тогда-то и поступило приглашение возглавить «Локомотив». И когда пошла гулять информация, что меня пригласила не Смородская, это звучало нелепо. Закрывая тему, хочу подчеркнуть: именно Смородская вела все переговоры. Именно она меня пригласила.

Мне кажется, это приглашение – не случайность, а закономерность. Потому что все, что происходило в мае–июне вокруг меня и «Локомотива», как будто было связано. Я философски подошел к дилемме: когда, если не сейчас? Жизнь научила никого и ничего не бояться.

– А расставание с «Кубанью» – что это было?

– На момент ухода из «Кубани», это конец мая, я не испытывал большого желания работать. Контракт закончился. По поводу продления сказал «нет». Сказал не сгоряча и не случайно. Не скрою, при этом поступило сразу несколько приглашений. Конечно, поползли разные слухи…

– Слухи, которые некому было подтвердить или опровергнуть, поскольку вы оказались вне зоны доступа.

– В те дни я не прятался. Но такая возня началась вокруг моего имени, что… Короче говоря, решил отдохнуть. У меня, кстати, в какой-то момент возникло желание отойти от работы на полгодика. Слишком бурное время пережил. Работа в «Кубани» выдалась непростая, 11 туров – и каждый как последний. В воздухе витал вопрос: после какого тура скажут «до свидания»?

– Что ни отставка в «Кубани», то таинственная. Никто так и не понял, почему вы с клубом расстались, учитывая, что официально было объявлено о продлении контракта.

– А я вот что хотел бы сказать о «Кубани». Спасибо судьбе, что дала мне возможность поработать в этом клубе. Ситуация заставила работать глубже, сильнее. Когда человек оказывается в стрессовой ситуации, то способен выжать максимум. Ты как на краю пропасти. Качнешься в сторону – улетишь вниз и ничего не докажешь. Но есть вариант удержаться. В таком состоянии мысль приходит очень быстро, делаешь все с точностью. Меня это время укрепило. Не скажу, что я звездный тренер, таковым себя не считаю. Дорога не была устлана коврами. И все, чего добился, благодаря любви к футболу.

– После декабрьского матча с «Рубином» вы дали импульсивное флеш-интервью: явно злились, даже забыли забрать у репортера приз для лучшего тренера.

– На эмоциях был. Не прав. Потом, конечно, забрал приз, поблагодарил. Матч был такой серьезный. И вдруг слышу вопрос: «Вы довольны собой?». И как отвечать на такой вопрос сразу после финального свистка? Радоваться, конечно, нечему. И мне, и Бердыеву хотелось победы. Я, кстати, всегда следил за работой Курбана Бекиевича. Он одним из первых начал заниматься зонным футболом.

– Многие отзываются иначе: «Сам не играет и другим не дает».

– Бердыев? Но каждый тренер видит футбол по-своему. Почему все должны быть одинаковыми? У каждого тренера свой менталитет, свои принципы в тренировочной программе. И такой футбол надо ценить, и другой. Я не боюсь таких обсуждений.

– Обозреватель «Советского спорта» Евгений Ловчев просматривает 99 процентов матчей премьер-лиги. И он особо выделил два матча с участием «Локо» – проигранный «Томи» и ничейный с «Рубином». Именно в них он не обнаружил присущей вашей команде энергетики.

– Да, названные игры похожи. Но чтобы судить об энергетике, надо находиться внутри. В Томске команда осталась вдесятером, пыталась прессинговать, возникали моменты. И энергетика была что надо. Я не могу упрекнуть ребят.

– И еще один вопрос от Ловчева – о ротации защитников. Вы даже победные связки меняете.

– И после победных матчей что-то в команде меняется. Есть анализ, тренировки, состояние игрока на тот или иной день. Эмоциональное состояние. Интуиция тренера, наконец. Кому-то изменения после победы кажутся хаотичным выбором. Нет, ничего подобного. И у Лобановского лидеры команды приходили на объявление состава и не обнаруживали своей фамилии. Здесь нет личного отношения. Просто надо внимательно относиться к подготовке к матчу. Я всегда готов пойти на изменения.

– Расскажите, как вам удалось встряхнуть девятую команду чемпионата? Или «Локомотив» подстегнул приход Буссуфа и Диарра?

– И до Буссуфа с Диарра у нас была команда с характером. Ласс и Бусс – великие игроки. Но до этого отлично себя проявили Самедов, Чорлука, Тарасов и все остальные. И тренировались хорошо, и играли.

Дисциплина? Не считаю себя грозным тренером. Я не ругаюсь. Но есть законы. А беззаконие есть анархия. Ведь, случается, даже у известных игроков футбол вдруг уходит на второй план. Я, допустим, могу понять ситуацию: по пути на базу возникла пробка, москвичи это явление уже считают уважительной причиной. Ну а если человек попросту проспал? Конечно, в этом случае будет взыскание. Ясно, люди в топ-клубе собираются непростые, звезды. Иногда очень серьезно приходится с ними беседовать.

Упорядочить – вот какая у меня задача была. Существует система Кучука. Ее не преподают, я создал ее сам. Каждый год улучшал, что-то отбрасывал, чем-то дополнял. Не бывает тренировок ради галочки…

Мне кажется, коллеги меня ценят. Когда работал в «Шерифе», многие слушатели российской ВШТ после открытой тренировки спрашивали: «Можно еще разок придем?». Я отвечал – нет, нельзя. И лекцию читать не стал. Отшучивался: начинающий, мол.

– Правда ли, что вы можете и на бедро игрока поймать на тренировке? Говорят, нынешнего игрока «Урала» Ерохина завалили прямо на поле.

– Он был совсем молодым, лет 17, когда оказался в «Шерифе». Ерохин часто принимал мяч спиной, при этом не оглядываясь. Пытался ему на тренировках объяснять, что надо смотреть по сторонам. И вот опять возникает ситуация: принимает мяч, не смотрит. Я подскакиваю, встречаю плечом. Он улетел, упал. Тогда я повторил: «Ты понял наконец?».

– В вашем распоряжении на лавке пара защитников Беляев – Бурлак. Не бурчат?

– Оба таланты. Ясно, хочется играть. Были некоторые проблемы, связанные с тренировками. Сейчас – нет. Надо ждать шанса, когда-нибудь он будет. Меня этому правилу научила жизнь. Ну а если не реализуешь шанс, тогда извини.

– Как дела у капитана команды Гилерме?
– После нового года будет готов. Он получил нелепую травму, которая ударила по всей команде. Я видел, как все искренне переживают за Гилю, насколько шокированы ребята. Он ведь положительный во всем. Спасибо ему за помощь в первых матчах, которые получились тяжелейшими. Особенно за отраженный пенальти в Махачкале. То был другой «Анжи». И я знал, почему поставили пенальти. Гигант ростом 2 метра 3 сантиметра (Траоре. – Прим. ред.) упал после контакта с мизинцем защитника. Благодаря Гиле тот матч мы не проиграли. А кое-кто и кое-где считал, что мы точно должны проиграть.

– С судьями вы пытаетесь иногда что-то обсуждать после матчей. Что?

– Один диалог запомнился, после игры с другой известной командой. «Товарищ судья, пенальти за что?» – «Там был контакт», – отвечает. – «В одесском трамвае тоже все контактируют», – говорю. Но я не враг судьям. Стараюсь скорее отойти, даже если не согласен с их решением. Тренер должен рассматривать игру со своей точки зрения. Не следует отвлекаться на лишние вопросы.

– Как преобразился Самедов! Резкие смещения, дриблинг, множество подач с фланга. Благодаря чему он прибавил?

– Благодаря отношению к футболу. Конечно, есть тактическое и что-то даже философское в нашей совместной работе. Используй пространство полностью – влево, вправо, вперед, назад. Очерти свое пространство, захвати все. У Самедова понимание футбола на высоте, и тренер обязан это использовать. Рад, что получается.

– Понять бы обывателю вашу тренерскую философию...

– В беседе этого не раскрыть. Но могу описать, как постигал мои принципы один известный футболист с 15‑летним стажем, оказавшийся в одной из моих команд. Он в карьере почти все выиграл, везде побывал. А после тренировки говорит: «Такое впечатление, что я ничего о футболе не знаю. Как в институт попал». У меня свое-образная философия футбола.

– Столичная пресса более колкая, чем та, к которой вы привыкли. Знаю, вас возмутили намеки о пристрастии к алкоголю, а также формулировка «сдаст ли Кучук зачет Бердыеву».

– Ну да, зачетка… Так вот со сдачей экзаменов у меня все нормально, так как я продлевал лицензию Pro. И до этого лицензий было много. На Украине я сам у тренеров принимаю экзамены. И вдруг появляются размышления некоего автора – сдам ли я зачет. Мне кажется это странным. Нет, я не обиделся. Тем более правда в этом есть: каждый матч для тренера – это зачет или неуд. В прессе в адрес тренеров отзываются порой колко, на грани фола.

– А дайте сдачи! У вас все ресурсы. Но вы сами часто уходите от общения.

– Не считаю нужным отвлекаться. Важно другое. Меня мысли о работе, о футболе преследуют постоянно. Вот чем я увлечен! Иногда забываю, какой день недели наступил.

– Ну это избитое выражение.

– Я с календаря переключаюсь на тренировочный цикл, понимаете? Бывает, разговариваю с человеком, и вдруг связанная с футболом мысль сама собой приходит. Мы продолжаем беседовать, но уже на автомате. На самом деле я уже покинул собеседника.

Для себя решил так: все ухватить невозможно. Нет времени отбивать глупые атаки, дискутировать. Просто напомню мудрость: не бросай камень в огород соседа, ведь у самого стеклянная веранда.

– И все же хочется узнать, чем вы угощаетесь в свободное от работы время. После известных пассажей народ уже полгода гадает, что вы предпочитаете из крепких напитков.

– (Задумчиво.) До 43 лет я очень строго соблюдал спортивный режим. Неистово. Потом что-то переосмыслил. Президент «Шерифа» угостил меня тираспольским коньяком «Суворов». Мне очень нравится именно эта марка коньяка. Люблю выпить немного коньяка, выкурить хорошую сигару. Бывает, использую эту комбинацию, когда наступает стресс, когда не по себе. Успокаивает. Но сказать, что я любитель этого дела… Если меня кто-то когда-то видел в «нерабочем состоянии», то это один-единственный человек – жена. И то вряд ли.

Не скажу, что пресса так сильно меня расстраивает. Но я не самый общительный, потому что иной раз удар наносился ниже пояса. Вот белорусские журналисты, которых знаю еще с советских времен, так не поступят, не станут глупости писать. К представителям более юного поколения журналистов хочется иной раз подойти и спросить: имеешь ли право? И ведь кто-то из них считает, что имеет...

sovsport.ru