— Знаете, в каком возрасте закончил играть великий Стэнли Мэтьюз?

— Честно говоря, не помню.

— В 51. Отдохнул четыре года, а потом еще пару матчей провел за шотландский «Хайберниан»…

— Ну нет, это много. Много.

— Я к тому, что на запрос «Тимощук» интернет в числе прочего дает кучу ссылок с продолжением «решил закончить карьеру после чемпионата Европы».

— Заканчивать никому не хочется, особенно если ты живешь футболом и получаешь от игры реальное удовольствие. Но рано или поздно твое время придет. Я это прекрасно понимаю и пытаюсь как-то подготовиться. Меня за последние годы тысячу раз об этом спрашивали, замучили просто – ну вот и ответил.

— Чтобы успокоились и отстали?

— Примерно так. Слышал, кстати, что где-то в Японии играет человек, которому то ли 48 лет, то ли уже 52 – а он по-прежнему в порядке. Мы с ребятами шутим: вот пример для подражания, вот к чему надо стремиться! Но если совсем честно, я об этом просто не думаю. Некогда.

— А тренеры?

— У тренеров свои взгляды на проблему, и вообще пока речь идет только о сборной. Мы с Михал Иванычем Фоменко эту тему, конечно, поднимали, обсуждали разные варианты, у него есть такая практика – говорить с игроками по душам. А в принципе, по моим личным раскладам, вопрос очень простой: если будут вызывать в сборную – я готов продолжать карьеру. Найдем компромисс, тренер не станет возражать – отлично, значит, решение будет правильным. Не получится – ну что ж, пойму, что пришло время заканчивать.

— «Никогда не заглядывай игроку в паспорт, если он не дает повода» — разве это не главное руководство к действию для профессионального тренера?

— В последнее время стали заглядывать чаще, чем нужно.

— А мне кажется, что это раньше так было: 30 лет – и до свидания.

— Ну нет. Раньше как раз было много возрастных. Больше, чем сейчас. И почти все мои друзья, с которыми вместе начинали, уже закончили…

— Я-то подвожу к тому, что, с моей точки зрения, разница между Тимощуком, который играл в «Зените», и нынешним – она минимальна.

— Разница хотя бы в уровне чемпионатов. Но тут есть и другая правда: я всегда, в любом случае держу себя в максимальной форме. В «Зените», в «Баварии», в «Кайрате» — без разницы, имя клуба не имеет решающего значения. Значение имеет только отношение к делу. Если кто-то решил, что я поехал в Казахстан доигрывать – тут ошибочка, потому что на первом месте по-прежнему результат и уровень доверия людей. Вот это самое важное. Люди на меня рассчитывают, и я не собираюсь отбывать номер, пока действует контракт.

— Хотите, подскажу еще один стимул продолжить карьеру?

— Со стимулами проблем вообще никаких, но они пока не востребованы. За последние полгода-год я получил кучу предложений на тему «после футбола» — спортивный директор, вице-президент, второй тренер и все такое. А раз предложения поступают, их стоит обсудить, хотя я и сам себе до сих пор не могу ответить на вопрос, что будет после. Но я, конечно, думаю о будущем и стараюсь приобретать новые знания. В прошлом году получил тренерскую лицензию категории «А», в этом прохожу обучение на «Pro». После сдачи экзаменов у меня будет право развивать свой футбольный опыт и знания уже в качестве тренера.

— В Украине учитесь?

— Да, там во всех отношениях удобнее. Я доверяю профессиональным и личным качествам тренерского состава и педагогического коллектива ПФУ. Могу отметить, что уровень подготовки соответствует всем современным тенденциям и мировым стандартам. В феврале 2017-го заканчиваю обучение, но продолжаю получать удовольствие от футбола, вот что самое главное. Если будут интересные варианты с продолжением, поиграю, пока мениски не сотрутся. Играть – это классно.

— А стимул я вам все-таки дам. Вы становились чемпионом трех стран: Украины, России, Германии. Выиграете чемпионат Казахстана – получите в профайл еще одну вашу любимую «четверку». Красиво?

— Важнее другое: это будет абсолютный рекорд Украины. Но стать чемпионом Казахстана, играя за «Кайрат», очень трудно, как показывает практика прошлого сезона.

— Потому что есть «Астана»?

— Скажем так: по разным причинам. Ну ничего, будем работать, будем стараться. Сейчас в команде новый тренер, очень сильный, современных таких взглядов, живой, далекий от консерватизма. Лично мне работать с ним нравится.

— Почему, с вашей точки зрения, не получилось в «Кайрате» у Бородюка?

— У меня есть своя версия, но обсуждать работу тренера я не буду. Могу сказать только, что у нас был прекрасный контакт – и с ним лично, и со всей группой, которая с Бородюком работала. Люди все опытные, много повидавшие, поэтому в плане взаимопонимания проблем было ноль.

— А вам не кажется, что он поторопился? Так стремительно ушел, сжег все мосты разом и даже не обернулся…

— Конечно, мы говорили на эту тему, тем более что команда хотела работать под его руководством. Но я за тренера отвечать не готов. «Кайрат» — амбициозный клуб, наверное, какие-то особые условия в контракте были прописаны: надо побеждать, выигрывать чемпионат, двигаться в Европу… Возможно, Бородюк понял, что сделать это тяжело. Мне тоже кажется, что его решение было преждевременным: что такое три тура? Но он очень четко дал понять: повлиять на него невозможно. А о чем Александр Генрихович говорил с президентом, я просто не знаю. Не интересовался и не собираюсь. Человек поступил так, как поступил. За это его нужно уважать. Мы хорошо расстались. Думаю, со стороны команды к нему ни у кого нет претензий.

— У него, по моей информации, тоже. Есть претензии к другим людям.

— Возможно. Но это уже не мой вопрос.

— Свою персональную мотивацию вы обозначили. В чем, на ваш взгляд, состоит сегодня мотивация Андрея Аршавина?

— Наверное, в том, что он тоже пока не собирается заканчивать.

— Что-то кому-то хочет доказать?

— Думаю, да. В его жизни были отрезки, которых лучше бы избежать, что-то растеряно, позади непростые ситуации, которые Андрей переживал. Но нет сомнений, что он – игрок топ-уровня, и вопрос только в том, сможет ли он показать то, чего от него ждут. И даже не так – не «сможет ли», а «когда сможет». Он целый месяц работал с командой, не подписывая контракта. О чем это говорит? Как раз о том, что у человека есть цель, есть стремление быть именно тем Аршавиным, игрой которого все не так давно восхищались.

— Выходя на поле, чувствуете, что Аршавин понимает футбол глубже и тоньше, чем большинство других ваших партнеров?

— Давайте не будем переходить на личности. То, что понимает глубоко и тонко, – факт. Карьера сама за себя говорит. Но здесь, в казахстанской премьер-лиге, не все так просто, как многим кажется. Тут все царапаются, бьются за свой клуб, за партнеров, за себя, за карьеру. В современном футболе вообще нет слабых соперников, это я вам точно говорю. Нет их! Как и проходных матчей. Лет десять назад в этом смысле было несравнимо легче.

— «Рыбаков» и «почтальонов» в мире, значит, не осталось?

— Даже почтальоны выходят на совершенно новый уровень. Чтобы обыграть Люксембург, Сан-Марино, Фареры, нужно приложить серьезные усилия. А про Казахстан и говорить излишне. В чемпионате Казахстана, как говорят, на чистом классе ничего не добьешься. Люди рубятся в кровь, и класса на этом уровне сопротивления уже не хватает: нужно включать такое же рвение. Во время матча ты, весь из себя такой классный, по щелчку на другой футбол не переключишься…

— 10 лет назад сборная Украины дала выдающийся результат на чемпионате мира в Германии. 26 июня 2006-го, Швейцария в соперниках, послематчевые пенальти, выход в восьмерку. Я был на той игре, прекрасно ее помню – и весь этот нервяк, и как музыкант Вакарчук потом несанкционированно  вылетел на поле, и как танцевал президент Суркис, и как по-детски вел себя главный тренер Блохин…

— Да, все было очень круто.

— В Украине тот турнир вспоминают как чудо.

— Это и было чудо, но ведь оно не свалилось на наши головы ниоткуда. Мы его зубами у судьбы вырвали. У меня, кстати, больше негативных воспоминаний о 2006-м: не Швейцарию вспоминаю, а Италию.

— 0:3.

— Да, при двух забитых с нарушениями. В целом мы выглядели неплохо, хорошо двигались, создавали моменты, но, к сожалению, забить не получилось. А пропустили быстро. Итальянцы стали потом чемпионами мира, но это слабое утешение: по самоотдаче, по игре, я уверен, в Германии можно было выжать еще больше…

Вообще чемпионат мира – отдельная песня, там вокруг все какое-то новое, неожиданное, яркое. Надеюсь, этим летом мы освежим впечатления: во Франции тоже будет супер.

— Вы, кстати, как считаете: в каком статусе Анатолий Тимощук едет на чемпионат Европы? С учетом того, что были два матча в основе на старте квалификации, а потом – лавочка, лавочка, лавочка…

— Высокая конкуренция, что вы хотите.

— Пришли честолюбивые дублеры?

— Пришли. Но опять же: вопрос паспорта, в котором написано «год рождения – 1979» — это раз. И два: несмотря на то, что есть много специальных программ, которые показывают матчи, дают полное представление о каждом футболисте и считают все действия, внимательно наблюдать за чемпионатом Казахстана не так просто. Поэтому, наверное, тренерский штаб делает свои выводы. Что касается тренировочного процесса, проблем нет. Кто хочет получить объективную картину – велкам, приходите на тренировку. Если вы разбираетесь в футболе – легко сделаете выводы и поймете, готов ли Тимощук к игре.

Но это не претензия, вопрос действительно сложный. Футболисты начинают понимать тренера только тогда, когда сами приходят в профессию, это старая история. Поэтому любое тренерское решение я принимаю, даже если с чем-то не согласен. И продолжаю пахать, чтобы доказать все заново, а не жить прошлым и вспоминать то, что было когда-то.

— В «Баварии», помнится, у вас случилась в общих чертах похожая история.

— Нет, принципиально иная. Луи ван Гал занял такую позицию: он не видит меня в составе, а будет отдавать предпочтение капитану команды и своему соотечественнику. Ван Боммел его фамилия. Это была неожиданная и неприятная ситуация, с которой я был не согласен. Считаю, что своим отношением к футболу, самой игрой, результатом я доказал, что изначальное отношение тренера ко мне было несправедливым. Я был тогда резко против и не сдавался. И сейчас не сдаюсь. Я чего-то в футболе добился именно потому, что продолжаю работать без оглядки на обстоятельства – в любой ситуации, какой бы сложной она ни была.

— У вас и сегодня не самый плохой расклад, с моей точки зрения.

— Согласен. Но хочется большего. Понятно, что подрастает хорошее поколение, а тренеры строят команду в том числе и на будущее. Но чемпионат Европы – это ведь финал, а финалом я жертвовать не готов. Так что посмотрим еще, кто тут ветеран, а кто перспективный.

— Еще немножко нумерологии в тему. У вас сейчас 142 матча за сборную, а должно быть как минимум 144, согласны?

— Надеюсь, доберусь до четверочек и тут. Так-то цель была 150, но это еще целый год играть.

— Почему год? Берем пару спаррингов перед Евро, три матча в группе плюс четыре вместе с финалом – и останется до 150 всего-то один…

— Выходя на поле, я не думаю о цифрах. Главной задачей считаю качественную подготовку к Евро и успешное выступление во Франции. Мы едем туда не ради трех матчей, хотим добиться максимального результата. А про личную статистику можем поговорить в июле, после окончания турнира.

— Но в символы все-таки верите?

— Скорее на уровне рефлексов. Например, свой 111-й матч за сборную Украины я сыграл в ноябре 2011-го. Как не отметить такую прикольную штуку? Я даже на бутсах написал: «111 – 11.2011». Когда начинаешь в этом направлении размышлять – понимаешь, что какая-то закономерность все-таки существует. Бог знает, кем она регулируется, но точно есть.

— Кто у вас в сборной прямой конкурент по амплуа, не напомните?

— Прямой – Степаненко. Рыбалка еще, когда его используют в этой позиции, – все зависит от схемы. Хорошие ребята, они могут реально громко о себе заявить в ближайшем будущем. Но хороших я видел много – другой вопрос, что мало кто из них до конца раскрывался. Сами по себе авансы ничего не стоят, на самом деле, и плохих примеров, к сожалению, больше, чем хороших.

— Что далеко ходить? Артем Милевский, который забил первый пенальти в том самом матче со Швейцарией, — какая могла быть карьера!

— Сейчас Миля, слава богу, в норме, забивает в своей Румынии практически в каждой игре. Молодец. Он, конечно, в непростой ситуации оказался, но старается, работает и хочет вернуться на свой уровень. Многие думают, что это невозможно, но все зависит только от него. Как всегда в этой жизни.

— Не «напихали» ему тогда в раздевалке за этот безумный пенальти?

— Если бы не забил – была бы та еще пиханина, а тут о чем говорить? Победителей не судят. Исполнил красиво, хладнокровно. Набрался…

— Наглости, я бы сказал.

— Ну пусть наглости, да. Он и раньше подсекал, в молодежке, мы знали об этом. И, кстати, еще большой вопрос, что надежнее – на силу или на исполнение. Вратарь нервничает не меньше, чем бьющий, дергается, гадает, в какой угол лететь, – может ведь и угадать.

— Еще по амплуа, Анатолий, и в связке – о том, куда и как движется футбол. Трудно поверить, но когда вы начинали – давайте возьмем Луцк, самое начало профессиональной карьеры, – опорный полузащитник в чистом виде еще даже не родился.

— Ага, поэтому я впереди играл. Не было позиции опорного в схеме – бегал нападающим, придумали – сел глубже.

— Да так хорошо придумали, что без него теперь невозможно играть в серьезный футбол.

— Точно. Самое правильное слово, которое характеризует игру опорного хава, я услышал от Адвоката: баланс. То есть позиция, которая синхронизирует оборону и атаку. Стратегическая позиция. Опорный – или по ситуации два, с немного разными функциями – первым включается в отбор, начинает атаку, страхует проблемные зоны, чистит помарки, помогает подсказом и так далее. Большой объем важной работы! Я вот часто слышу: ну что за игрок, я и сам так могу: стой сзади и покуривай, даже вперед подключаться не нужно. Я не знаю, мало я подключаюсь или нет, но свои 76 за карьеру забить успел. Понятно, что и сыграл много, но опорного, у которого 76 забитых, надо еще поискать.

— Обидно слышать?

— Да ну, какие обиды? В футболе ведь все секут, дай только высказаться – расскажут по любой позиции, как нужно правильно играть.

— И все-таки, согласитесь, именно амплуа помогает вам продлить карьеру: не так важна скорость, как, например, опыт, голова на плечах…

— Может быть. Не хочу хвастаться, скоростные качества к 37, понятно, не улучшаются, но чтобы кто-то меня обыграл и убежал – таких ситуаций очень мало.

— Есть чем компенсировать.

— Иногда можно действительно постоять и посмотреть футбол, но я так не могу. Всегда в игру тянет – хочется помочь каждому, на любом участке поля. И это не в плюс, а в минус мне, потому что разбрасываться вредно.

— Можно подэкономить.

— Даже не в этом дело. К чему лишние риски? Да, если командный механизм работает как часы, то тебя подстрахуют, помогут, твою зону закроет другой, но ведь не всегда так получается. А в результате за счет внутреннего рвения – пойду помогу! – ты оголяешь позицию и в лучшем случае делаешь потом двойной объем.

— Стало быть, есть над чем работать в 37 лет.

— Всегда найдется

— «Кайрат» — ваш пятый клуб, и все, не считая родной «Волыни», отличались высокой степени организацией…

— Это вы слегка преувеличили. Идеальная организация – только про «Баварию»…

— Улучшить невозможно?

— Да, там требовалось улучшать только результаты. Причем, что меня всегда поражало, победа в бундеслиге стоит особняком. Можно сказать так: чемпионат было даже поважнее выиграть, чем Лигу чемпионов. Примерно поэтому, за счет психологической раскрепощенности, мы ее при Хайнкесе и выиграли. «Все нормально, — говорил он. — В Лиге играем так, как можем. Главное, ребята, – бундеслига».

— Вам понятна такая психология?

— Даже не знаю. Правду говорят, что играть на два-три фронта – тяжкая задача, но ведь «Бавария», еще раз повторюсь, уникальный клуб. Часы! За счет абсолютно безболезненной ротации, наверное, можно и такую стратегию продвигать. Юпп нас с Луисом Густаво вызвал как-то и говорит: «Играете через матч, кому какой попадет, неважно». На меня упали выездные, я смеялся потом – когда, говорю, дома сыграю, дома-то всегда легче?.. Да, ротация – ключевой в этой ситуации фактор.

— Это даже не обсуждается, это в крови. «Бавария» помогла мне воплотить в жизнь девиз, которому я всегда старался следовать. Его сформулировал Наполеон: «Проси невозможного – получишь максимум». Невозможные, недостижимые цели необходимы для роста, и к легендарным клубам это тоже относится. Например, за всю свою великую историю «Бавария» никогда не делала трипл – но ведь сделала в 2013-м, причем Лигу мы взяли с третьей попытки.

— Футбольный бог, говорят, все-таки существует, и одним глазом он всегда следит за теми, кто честно пашет.

— Наверное. Все он видит, если хочет, поэтому играют многие, а выигрывают единицы. Финал Лиги чемпионов в 2013-м проходил на «Уэмбли». Когда «Бавария» играет в Лондоне, она всегда живет в одной гостинице. Мне в тот раз по чистой случайности достался номер 444…

— Да ладно — «по случайности».

— Точно говорю. Не могут же всех расселить по цифрам на футболках.

— Кто-то из ваших персональных поклонников постарался.

— Нет-нет, просто совпадение. Но в тот момент я точно понял: выиграем. Роббен на 89-й победный забил.

— Порядок, говорят, бьет класс. Вы наверняка следите за чемпионатом России. «Ростов» — это именно порядок?

— Судя по матчу с «Зенитом» — да. Люди отдали на поле все, что могли, и даже больше. Пусть не уровнем индивидуального мастерства, а борьбой, стыками, подкатами отдались – но ведь это работает. Они добиваются цели за счет тех ресурсов, которые им доступны, и по-прежнему находятся в группе лидеров, хотя еще полгода назад мы слышали, что «Ростов» разорился, развалился, обанкротился. Денег нет, футболистов нет, игры не будет…

То же и «Лестер» в Англии, кстати. Там, понятно, другая ситуация, но философия схожая: имея финансовые возможности в десятки раз худшие, чем у топовых клубов, «Лестер» рвет всех подряд. Если не ко всемирному, то к моему личному счастью именно он должен был стать чемпионом. Я за него в этом сезоне болел.

— По каким именно причинам?

— Да потому что бойцы! Команда, перед которой стояла задача не вылететь из премьер-лиги, стала чемпионом – и это в Англии, где самая-самая борьба, самый накал! Вообще там мой клуб – «Манчестер Юнайтед», но в этом году очень рад за «Лестер».

— Значит, в Англии «Лестер», а в России «Ростов»…

— Мне нравится «Ростов», но я, конечно, всем сердцем за «Зенит».

— А многих в России «Зенит» раздражает.

— Каждому свое. Для меня это такой же родной клуб, как «Волынь», «Шахтер», «Бавария», теперь уже и «Кайрат». Клубы, в которых я выступал, для меня все родные.

— Данни, поговаривают, теперь закончит.

— Третьи «кресты» — это тяжелый случай, но бывает хуже. Есть разные примеры на эту тему. Например, Кахабер Цхададзе, наш тренер в «Кайрате», перенес 12 операций на коленях – и ничего, играл. Да неплохо, мягко говоря, играл. Мы с Данни созванивались недавно, я пожелал ему выздоровления, сказал, чтобы поскорей возвращался. У него отличная поддержка – есть большой клуб, есть город, который живет футболом. Данни очень хороший парень. И футболист он классный…